Мир внизу

Айроуз, в отличие от отца, на Четвертой не особо любили. Побаивались и старались не переходить дорогу – да. Но моей тетке и не нужна была чья-то любовь, она казалась вполне самодостаточной, занимаясь делами корпуса и трудясь на благо Четвертой. Я уже не говорю о том, что внешность волновала ее в последнюю очередь, а шрам ни на что в ее жизни не повлиял – ну, точно не тот шрам, который можно было увидеть на ее лице. Обычно при виде этой дурацкой надписи на камне я думала о том, что ее автор – идиот. Сегодня же я смотрела на нее с приглушенным злорадством: а нечего делать рейнджерами всяких маргиналов. Но на самом деле я пришла сюда не для того, чтобы поразмышлять о своих отношениях с теткой.

Еще несколько камней осталось позади.

– Привет, – сказала я и погладила выжженные буквы имени человека, погибшего больше двух лет назад. На самом деле с тем же успехом я могла здороваться с книгами на моих полках, со столиком в кафетерии, где мы зачем-то выцарапали свои инициалы, с дверью его каюты, которую теперь занимал какой-то парень из техников. Под этим камнем не было даже пепла. Все осталось внизу, на Земле…

Меня вдруг отвлекло какое-то движение на периферии. Я быстро повернулась туда – не хватало еще, чтобы меня застали разговаривающей с камнями посреди ночи! – но никого не увидела. Розовые деревья беззвучно роняли лепестки, небо молча взирало на Сад Памяти через иллюминатор, тихо гудели преобразователи. Все было спокойно.

Со всеми этими страхами за собственную репутацию я начинала превращаться в параноика. Тем не менее я обошла сад, пытаясь понять, была ли мелькнувшая тень действительно лишь плодом моего воображения. Возможно ли, что кто-то еще решил почтить память своего погибшего товарища посреди ночи? Возможно ли, что я его спугнула?

Но, судя по всему, мне и правда просто показалось.

4

Я даже не удивилась, когда через два месяца не обнаружила своего имени в списках на высадку. Айроуз явно давала мне понять, что она здесь главная; я же продолжала игнорировать ее после того неприятного разговора, зная, что долго она без меня все равно не протянет.

Конечно, пропуск целого рейда – это очень плохо, учитывая, насколько скучна жизнь в иридиевой коробке между небом и землей. Ладно, это действительно очень плохо, но пока у меня было настроение кому-то что-то доказывать, ничего настолько страшного в лишнем выходном нет. В конце концов, я всегда могла сходить в кинотеатр на какую-нибудь ленту столетней давности, или заскочить в центр подготовки, чтобы пообщаться с кандидатами в рейнджеры (которые, к слову, мечтают стать мной, когда вырастут), или провести для себя одиночную симуляцию на необычных настройках… Не так интересно, как на Земле, и коллекция моя от этого не пополнится, но сойдет.

Никогда не понимала, как живут те, кто вынужден все свое время проводить на станции. Как им может не хотеться увидеть то, что осталось нам после Всплеска и Пришествия. Как их не тянет исследовать огромную могилу целой цивилизации, прочувствовать то, что было ее историей – настоящей, без прикрас, – а не слепо поверить чуши из наших школьных учебников и закрыть для себя эту тему навсегда. На самом деле, со своей позиции я даже в некотором роде сочувствовала всем не-рейнджерам.

Наши технологии были недостаточно развиты для того, чтобы станция могла двигаться непрерывно. Раз в несколько месяцев она обязательно должна остановиться, зависнув на магнитной тяге над Землей, что позволяло разгоряченным двигателям остыть и передохнуть, а ремонтникам – устранить неполадки с наружной стороны. Происходили остановки всегда в разных уголках планеты, и из соображений практичности станция совмещала их с рейдами. Каждый раз, пока Четвертая с остывающими двигателями болталась над Землей, мы расползались по заранее просканированному на предмет маргиналов, ящериц и полезных ископаемых квадрату, устанавливали зонды, исследовали старые заводы и лаборатории, собирали полезные экземпляры… в общем, развлекались, как могли. В двадцать втором веке это почти все развлечения, что нам остались.

Кроме кинотеатров. Пока двигатели станции остывали, я успела просмотреть два короткометражных и абсолютно бессюжетных фильма. Разочарованная увиденным, я сидела в своей комнате, пытаясь сосредоточиться на сортировке мелких украшений и пуговиц по отсекам одолженного где-то ящичка для инструментов. Получалось плохо; в наушнике транслировалась внутренняя связь из транспортного блока, и это была моя единственная возможность поприсутствовать на рейде. Пусть даже операторы обсуждали такую ерунду как повышенная туманность в регионе, высокий радиоактивный фон в Тунгуске и неполадки со сканером.

Этот рейд длился шесть часов и семнадцать минут, и, вопреки моим робким надеждам, Лиам из него вернулся.

Не вернулась Тамина.

Я услышала это на той же волне, вкупе с последними сплетнями капитанского мостика.

«Ребята из таможенного докладывают, вернулись только семеро».

«Семеро?»

«Без Мины, дочки Тэрренса из медблока».

«Твою мать».