Мир внутри

– Хотел бы я только знать, как потом будет выглядеть папская булла о признании учения Птолемеева непригодным и изжившим свое. Признаться, я не решусь обратиться к папе с подобным, пускай у кардинала Антония самого голова болит.

Инквизитор замолчал. В том же молчании встретили собравшиеся наступивший день, пришедший через час после предыдущего заката. По прошествии трех «дней» и трех «ночей» включилась четвертая ступень «Св. Марии Магдалины», и корабль поспешил прочь от голубого шара.

Вращение корабля немного ускорилось. Видимо, так и было запланировано, раз уж сам изобретатель не обратил на него никакого внимания. Остальные тоже предпочли не паниковать, хотя смотреть на беспрерывное движение звезд в окне оказалось не слишком приятным занятием. И только кочегарам, управлявшимся в двигательном отсеке, было все равно. Окна в их секции отсутствовали, свет им заменяли нагретые добела металлические проволочки, запаянные в вакууме в стекло.

Ужин прошел в спокойной и непринужденной обстановке. Монахи и Капекки негромко совещались относительно проведения миссии и проблемами освящения целой планеты, взятыми на борт запасами святой воды, словом, занимались вещами сугубо духовными. Иван, сидевший за одним столом с ними, подле капитана-командора, молчал, лишь изредка односложно отвечая на вопросы, погруженный в собственные мысли.

Его молчание прервал Капекки. Он выглянул в окно, отодвинув закрывавшую звездный хоровод, штору и беспокойно спросил:

– А ты уверен, что мы и в самом деле долетим до Луны? Я что-то ее не вижу.

– Прошло еще только четыре часа с момента разгона, – невозмутимо ответствовал московит, всякий раз пропуская обращение к декану Коллегии кардиналов, – вот спустя пару дней никто из вас и не подумает сомневаться в том…

Послышался стеклянный звон, буквально пронзивший корабль. «Св. Мария Магдалина» слегка дрогнула, но продолжила свое движение вперед. Более ничего не случилось, двигатели все так же ровно работали, их тихий, но ощутимо мощный гул едва доходил до пассажирского отсека.

– Что это было? – взволнованно спросил барон, оглядывая бледных как снег монахов, замерших на своих местах и останавливая свой взор на изобретателе. – Ты ничего не говорил об этом.

– Что-то разбилось, должно быть, – Капекки прислушался, – не представляю. Что это было, Иван?

Лухманов долго молчал, прежде чем ответить. Но сказал честно, не скрывая:

– Не могу сейчас с уверенностью сказать. Возможно, какой-то феномен космоса, может, столкновение с неким космическим телом

– Из стекла? – язвительно спросил инквизитор.

– Почему нет? В космосе всего можно ожидать. Может, нам просто показалось, что оно из стекла. Я не исключаю, что это некая крайне малое тело, разбившееся при ударе об обшивку корабля. Хорошо еще, что все обошлось, и корабль не поврежден, – добавил он уже про себя. Слов этих, кажется, никто не слышал.

Спустя еще часа три, в глухой полночный час, когда команда уже спала, почудился новый удар и новый звон. Проснувшийся барон затребовал объяснений у московита-самоучки, вместо этого получил достаточно путаные спросонья научно-философские экзерсисы и, раздосадованный, снова отправился на боковую.

На новый звон, раздавшийся пред рассветом, никто не обратил внимания. Утром Лухманов попытался объяснить происходящие время от времени удары и звоны некой неполадкой маршевых двигателей и заверил, что он разберется и все устранит. Тем не менее, подобное повторялось каждые три-четыре часа, найти и устранить неисправность в конструкции изобретателю так и не удалось, хоть он клялся и божился, что проверил всю технику досконально, но видно, придется мириться с этой неполадкой вплоть до Луны. Однако, инквизитор, обладавший незаурядным чутьем, заметил, что московит прячет при этом глаза и на каверзные вопросы самого Капекки отвечает лишь в общих чертах, не в пример другим темам. Значит, сам толком не знает причину, удовлетворенно подумал инквизитор, занося это себе в плюс; будет, чем охолонуть зарвавшегося самоучку.

В целом же день прошел спокойно, так же спокойно прошла и ночь. Лухманов приободрился, рекомендуя впредь не обращать внимания на несущественные детали путешествия в виде ударов и сопровождающего их звона разбитого стекла, а заняться лучше подготовкой к посадке на Луну, до которой осталось всего ничего. За завтраком он вкратце объяснил, как пассажирский отсек вначале отделится от корабля, как и где сядет, каким образом сможет вновь взлететь, уже доверху наполненный собранным серебром, и пристыковаться обратно к «Св. Марии Магдалине» и что….

Чудовищной силы толчок прервал его слова. Сидевших за столом отбросило в угол и тут же метнуло на пол. Двигатели «Марии Магдалины» надсадно взревели и заглохли.