Мир вокруг нас

С наступлением зимы льды сковывают моря Арктики. Пелена полярной ночи накрывает страну. Крепнут морозы. Бушуют метели. Все живое, словно подсолнечник, тянется за солнцем. Еще до наступления морозов уносятся на юг птицы. Вслед за отодвигающейся кромкой льдов уходит к югу гренландский тюлень, из некоторых районов откочевывает морской заяц. Из Чукотского моря через Берингов пролив уходит морж. Тысячными стадами держится поближе к разбитой кромке льдов белуха.

Морж и тюлень — обитатели арктических морей.

Жизнь прячется и замирает. Во многих районах полярных морей из морского зверя остается только нерпа. Но и ее теперь не увидишь, она живет подо льдом, пользуясь для дыхания отдушинами, или, как говорят на севере, лунками, продухами. На суше остаются зимой лемминг и песец. Лемминг строит ходы под снегом и разыскивает там себе пищу — стебельки и корешки полярных растений. За не видимым под снегом леммингом охотится не видимый во тьме полярной ночи белый песец. Белые медведи бродят среди льдов в поисках скрытых под снегом нерпичьих лунок или подкарауливают нерп возле разводьев.

Кит выбрасывает фонтан…

Из птиц на побережье океана и на некоторых арктических островах на зиму остается один ворон. В лютые морозы, с намерзшими ледяными бакенбардами, носится он над тундрой, оставляя за собой след кристаллизованного пара, и оглашает зловещим карканьем застывшие пространства.

2. Нашествие белух^[2]

Луна, показавшаяся из-за горизонта, была желтой, как хорошо созревший лимон. Море стало совсем черным. Широкая дорога, отливающая желтым шелком, легла на морскую гладь. Все окрасилось только в два цвета. Льдины, застрявшие на отмели, с одной стороны искрятся ярко-желтым цветом, а с другой кажутся черными.

Море сегодня необычно.

Еще вчера вода, близкая к замерзанию, казалась густой и тяжелой, как ртуть. Море в таком состоянии немеет: не услышишь ни всплеска, ни шороха. Сегодня, как и накануне, в морозном воздухе царит полный покой, а море кипит, точно при очень свежем ветре. Гребешки волн бороздят водное пространство. Фонтаны брызг то и дело взлетают в воздух.

Особенно оживлен пролив между островами. Всплески, сопенье, глубокие вздохи, какие-то странные звуки, напоминающие приглушенное хрюканье, беспрерывно доносятся на берег.

Это кормятся белухи. Тысячи белух. Они превращают море в кипящий котел и не дают ему возможности одеться льдом. Их здесь — как сельдей в бочке. Только большинство этих «сельдей» достигает в длину четырех — пяти метров, и даже самые маленькие из них никак не уместятся в самой большой сельдяной бочке.

Песец.

Огромные, сильные звери пенят морскую поверхность. Они ежеминутно то погружаются, то всплывают. Белые блестящие спины взрослых животных, попав в желтые лучи луны, кажутся огромными топазами.

Косяки мелкой рыбки — сайки — с полудня идут по обеим сторонам нашего острова, а преследующие их стада белух вновь и вновь появляются то в проливе, то с морской стороны.

Иногда к юго-восточному мыску, где стоит наш домик, одновременно подходят с обеих сторон два стада. Тогда путь сайке преграждается, и она застревает в бухточке, как раз против нашего домика. Что в этот момент здесь делается! Могучие звери устремляются вслед за рыбой, в тесноте сталкиваются друг с другом, сопят, бьют по воде огромными хвостами. И все это происходит совсем рядом, в двадцати — двадцати пяти метрах от нашего домика. Невольно радуешься, что звери не могут выйти на берег, иначе они снесли бы наше жилище, как ураганная океанская волна.

Белуха с детенышем.

Наши собаки возбуждены и никак не могут успокоиться. Они бегают вдоль берега и лают на море, вдруг ставшее таким странным: живым, дышащим, сопящим и бурлящим.

Время приближается к полуночи. Луна поднялась высоко над горизонтом. Свет ее стал серебристым, как обычно. Море освещается лучше, зрелище стало еще более захватывающим. С северо-запада идут все новые и новые стада белух.

…Уже несколько суток мы живем в этой фантастической обстановке. Она настолько необычна, зверей такое множество, что мы чувствуем себя точно во сне. Охотничья горячка захватила нас, хотя тяжелая работа по вытаскиванию и разделке огромных туш очень утомляет. От усталости мы еле волочим ноги, ходим, пошатываясь, и моментами как бы засыпаем на ходу; но все же неохотно покидаем берег и не задерживаемся в домике. Мы знаем, что такое зрелище, даже в Арктике, можно видеть далеко не каждый год.

3. Улыбка Арктики

«Весь день горели яркие звезды…» Так однажды вечером начал я очередную запись в дневнике. Начал… и остановился. Перечитал фразу. Она звучала так же необычно, как если бы кто-нибудь сказал: «всю ночь светило яркое солнце». Но это было на самом деле так, и через полгода я мог бы, не отступая от истины, написать: «Солнце светило всю ночь». Так Арктика перевертывает привычные понятия.

Мои мысли прервал стремительно влетевший с улицы радист Вася Ходов:

— Скорей на улицу! Все горит!

— Что горит? Где?