Мир выживших

— Что ж, это облегчение. — сказал Фа ран. — Когда Роджер внутри, ему потребуется сделать всего лишь пять шагов, чтобы дойти до отсека, в котором есть все охранные устройства тюремной камеры. Если бы Маладор был преступником (а он преступником не является), он мог бы открыть замок отмычкой. Но скользящая панель, которую можно герметично запечатать — это охранное средство, которое можно обнаружить в двадцать втором веке. Есть некоторые вещи, которые нельзя улучшить, даже в век, когда тюрьмы растут как грибы.

Фаран посмотрел через пляж на маяк в открытом море, и мрачный блеск появился в его взгляде, как будто в нескольких местах, где море становилось свинцово-серым, он видел под водой потерянный город из ужасных грез, где здания были такого же свинцового цвета, а половину из них составляли массивные конструкции, которые вполне могли служить тюрьмами или чем-то худшим.

— Уверен, больше Роджеру не грозит никакая опасность, — сказал он, — И есть кое-что, я думаю, о чем тебе следует узнать. Это касается Маладора и того, что я начал тебе рассказывать о нем. Я не мог этого предвидеть, и об этом нелегко говорить. Но когда что-то уродливое таится у тебя в голове, было бы ошибкой держать это в тайне. Думаю, сейчас самое подходящее время рассказать.

— Если бы я думал, что Роджер не справится с Маладором один, — продолжил он после паузы, — я бы не рассказал тебе так много. На это могло не остаться времени. Но с таким человеком, как Роджер, не слишком хорошо спешить с предложением помощи, когда он все хорошо делает один и предпочитает работать в одиночку. Только если помощь необходима, лучше убедить человека, что ты ему всецело доверяешь, и это поможет ему оставаться стабильным. В противном случае ты все поставишь под угрозу.

— Я бы никогда не подумала, что ты так сделаешь, папа, — сказала его дочь, — Когда ты в лодке — или где-то еще — ты привносишь только устойчивость.

— Что ж… кажется, это подтверждает все, что я рассказал Блэкмору, — сказал Фаран. — Вопреки распространенному мнению, дочь вызывает больше проблем, чем сын. Но если она вырастает, сохраняя о тебе такое мнение, ты едва ли можешь сказать, что оно того не стоило. Это не правда, конечно. Я могу дрожать как осиновый лист, когда нужно принять решение за доли секунды.

— Это чепуха, и ты это знаешь, — сказала его дочь.

— Не совсем, — возразил Блэкмор, пытаясь защитить Фарана. — Я совершенно уверен, что временами Колумб и Дрейк чувствовали то же самое. — Затем на его лице вновь отразилась озабоченность. — Что ты собирался рассказать мне о Маладоре? — спросил Дэн.

— Я увидел возможность доказать, вопреки всяким сомнениям, что путешествие во времени — это свершившийся факт, — сказал Фаран. — Оружие и другие предметы из будущего в определенной мере могут подорвать скептицизм. Для человека с твоим прошлым они, возможно, будут абсолютно убедительными. Я чувствую, что ты больше не колеблешься между верой и сомнением. Но в основном люди верят, что я наделен поразительными возможностями и могу подделать даже такое сложное оружие, которое ты только что испытал. Не существует замены живому свидетелю.

— Но разве не будет сама машина времени — или как там вы решили ее назвать — убедительной? — спросил Блэкмор. — Если бы вы пригласили в путешествие человека, чье слово не поставили бы под сомнение?

— Думаю, нет такого человека, — ответил Фаран. — Да и в любом случае — я бы все равно не предпринял такой демонстрации. Я могу обойтись без пассажира, который бы определенно стал моим антагонистом с самого старта и пребывал бы в полной уверенности, что я проделал путешествие под гипнозом, или подмешал вызывающие галлюцинации наркотики в его еду, или нечто в этом роде.

— Но как ты можешь доказать, что Маладор действительно из будущего? — настаивал Блэкмор. — Он тоже может страдать галлюцинациями — или большинство людей в это могут верить. Судя по его поведению, самое безопасное место для него сейчас — это психиатрическая больница.

— Я могу заверить тебя, что Маладор полностью вменяем, несмотря на то, что ты предпочитаешь верить, будто жестокая, неконтролируемая ярость может возникнуть только при безумии. Это едва ли логично, знаешь ли. И мне не следует тебе напоминать, что сейчас у нас есть психологические средства, определяющие с абсолютной — или почти абсолютной — точностью, нарушена или нет целостность человеческой личности; это позволяет исключить психотическое поведение и жесткую, постоянную систему заблуждений, которая обычно сопровождает его.

Это было правдой, конечно, осознал Блэкмор, вспоминая, что он сам говорил своей жене о сравнительных таблицах до того, как начал преследовать мужчину. Они могли быстро разрешить все сомнения, например, насчет того, говорил ли правду мужчина, который, как утверждали, прибыл из будущего; они всегда могли разоблачить как мошенничество бесконечно сложные и изобретательные воспоминания, которые иногда сочиняют верующие в реинкарнацию, пытаясь доказать, что они могут вспомнить тысячу и одну деталь своих предыдущих жизней.