Мир за мир (СИ)

«Треснувший мир, по которому нагло гуляют чумные крысы страха… Конечно, хрупковата оказалась женщина, но это не снимает вины с Системы. Ваза тоже хрупкая, и как раз поэтому с ней не обращаются как с кирпичом. А для этих все люди — гайки и кирпичи». Но вслух Ната сказала другое:

— Как говорил Ходжа Насреддин, «человеку, пока он жив, всегда можно помочь»[6]. Я — Лесная Сестра, и я пришла именно за этим.

— Разве ты можешь забрать мой страх, Лесная Сестра? — недоверчиво посмотрела Кристина. — Он стал частью меня, понимаешь? Таблетки пью — страх немного гаснет, но и я гасну.

— Не я, Тиночка. Мы. Мы с тобой. Заберём твой страх и вернём его им. Пусть боятся виновные, а ты — не бойся! — Ната не стала уточнять, что «мы» включало в себя и Ледяную Деву. Уж она-то вернёт — со всеми процентами! — И Белочка будет под моим покровительством, так что тем более не бойся.

— Правда? — подалась вперёд женщина и вдруг опять сникла. — А толку? Ну не заберут они — так Белка потом сама себя заберёт… в бабью яму! Бабушка покойная без мужа родила, мама тоже отца не удержала, и я туда же! И опять девочка родилась… Я почему ей прививку делать не хотела? Верила почему-то, что если не будет с клеймом на плече, как все, то и судьбу «как всех» не повторит! Глупо, понимаю, но и этого мне не дали! Отобрали Белочку… Теперь всё время боюсь, что опять отберут! — она некрасиво заплакала.

«Отделим, как говорится, акул от прилипал», — соображала Лесная Сестра. — «След от прививки в принципе свести можно, но проблема, оказывается, гораздо масштабнее! На Белочке пресловутая «бабья яма» должна оборваться, но для этого нужно терпеливо вести её. Нет, я точно пришла не зря».

Она встала и обняла Кристину, и зазвучали вспомнившиеся стихи — словно заклинание:

Юный ветер сметает

с луны снежный пепел долой,

Юный мир пред тобой

расстилается ласковой мглой.

И в душе возродившейся,

в самом далёком краю,

Слёзы неба смывают

тревожную память твою…

[7]

— Да, — женщина с надеждой подняла заплаканные глаза. — Это про меня. Ушла немножко тревога, чувствую. И дальше тоже про меня, — она продолжила читать уже сама:

Только серое пламя,

что было с тобою в беде,

Продолжает светить,

растворившись в прохладной воде.

Звёзды больше не гаснут —

но холодом мёртвой змеи

Сон любви накрывает

бессонные ночи твои…

— Всё-таки грустно, что любовь спит… — мечтательно произнесла Ната.

— И пусть спит… зубами к стенке! — неожиданно окрысилась Кристина. — Ох, извини. Ты придёшь ещё?

— Конечно! — улыбнулась Лесная Сестра. — И с Белочкой познакомлюсь, и с мамой твоей. Только не говори им сразу, что я фея!

* * *

— Я пришёл, — медленно проговорил Виктор. Он был невидим — Страж Вихрей сделал невидимым не только себя, но и их с Алиной, которых крепко держал за руки. При этом все трое висели в воздухе, чтобы не оставлять следов на полу.

Сидевший за столом в компании четвертинки военный средних лет резко выпрямился и быстро обшарил глазами кухню. Никого не обнаружив, он помотал головой и налил в стакан водки — где-то на два пальца.

— Я пришла! — звенящим голосом повторила Ледяная Дева, лихорадочно сканируя память офицера. Ага, вот он — тот расстрел детей на кладбище, значит, перед ними именно Олейник, а не сослуживец, которого майор пустил к себе переночевать. Нет ничего хуже, чем приговорить невиновного! Кстати, к иным судьям они тоже придут, но это будет потом. А вот и острое желание застрелиться — несколько лет назад. Да, Страж Вихрей, ты мудрый человек! «Оставить гада наедине с его страстями» — и не надо самим брать грех на душу.

— Белочка, что ли? — Олейник начал тревожно озираться.

— Я — твоя совесть! — произнесла Алина. — Которой у тебя нет и не было.

— А я — Воин! — вступил Страж Драконов, веско кладя слова. — И я приказываю: убирайся в преисподнюю, откуда тебя по недомыслию вызвали! Ты не воин! Ты — фашист, хуже тех, которых убивал. Думаешь, если твой пахан засел в самом Кремле, это что-то меняет? Нет, ты всё равно фашист. И — всё равно не бессмертный!

Ледяная Дева тем временем обрушивала потоки воды на память майора. Затопить всё! Оставить только несколько островков… Сделано! Олейник потянулся к пистолету, и Страж Вихрей на всякий случай перенёс друзей в комнату.

Выстрел!

— Свершилось! — вскинул кулак Виктор, увидев свалившееся со стула тело с пистолетом в руке. — Контроль не нужен. Линка, что ты ему оставила в памяти?

— Его «подвиги», желание застрелиться и твой приказ убираться в преисподнюю, — ухмыльнулась девушка. — Так, где его мобила?

— Зачем тебе? Уходим!

— Одну минуту! — Алина взяла со стола телефон Олейника и быстро отправила два сообщения его начальнику, бесхитростно обозначенному в списке контактов как «п-к Свиридов»: