Мир закатного солнца

Я бы дополнил то, что говорилось в «Посохе Путника», следующими разъяснениями. Конечно, победа над двойственным сансарическим восприятием очень важна. Легко на словах говорить о том, что все есть Бог, что золото и камень, цветы и испражнения есть одно. А вот прочувствовать это на собственном опыте, преодолеть двойственные психологические установки и рефлексы — это может далеко не каждый, болтающий о божественном Единстве. На первом этапе медитации на отвратительные вещи и боль есть метод, а на продвинутом уровне — есть демонстрация практической реализации единства, проявление этого единства. Понятно, что обыватели и святоши не могут принять такой путь. Их голова забита всяческой ерундой о ритуальной чистоте и нечистоте, о святости господствующей морали и эстетики. Такие люди не в силах пойти во имя Бога, во имя достижения божественности на серьезные жертвы, преодолевая страх, страдание и отвращение. Собственную ограниченность они воспринимают за нечто духовное и готовы подвергнуть остракизму и преследованиям все то, чего боятся и чего не в силах понять.

В «Посохе Путника» излагается интересная идея. Иной человек решает отречься от сансарных интересов и идет в йоги, саньясины, монахи. Он живет в бедности, безбрачии и ритуальной чистоте, желая избавиться от страстей и гордыни. Пожив так некоторое время, он приобретает репутацию святого, божьего человека, ученого пандита, мудрого гуру. Приходит авторитет, вокруг начинают группироваться последователи, приносящие дары. Существует опасность, что эго подобного человека раздуется. Уверенный в собственной святости, мудрости и близости с Богом, мистик может преисполниться дуалистическими важностью, гордыней, высокомерием, самопопустительством, что уведет его с правильного пути и отдалит время вы-хода из сансары. Вместо святой жизни подобный йогин может обрести еще более сильные и гротескные кармические препятствия. Тот же, кто идет по экстремальному пути, ходит в диком виде, ест мертвечину и прочие гадости, спит на кладбищах ц поклоняется то ли божествам, то ли монстрам, вызывает у большинства людей не преклонение и восхищение, а ужас, страх и отвращение. От него отвернется общество, ортодоксальные религиозные авторитеты подвергнут его остракизму. Почитателей и учеников, несущих подношения, у подобного йогина будет весьма немного. Все это будет в достаточной мере препятствовать достижению мирских целей под прикрытием духовного пути. Возникает вопрос — а можно ли быстро достичь самореализации, не прибегая к такому нелегкому пути, как те тропы, что были описаны выше? Конечно, можно. Как сказал один мой друг-йогин, «безусловно, все суть проявление божественной природы, в том числе и дерьмо. Но это не значит, что достижение нирваны невозможно без поедания испражнений». (Это не помешало ему, впрочем, употребить испражнения в пищу в качестве «махапрасада» во время мистического ритуала). У меня же лично и до сих пор не возникло потребности использовать для медитации подобную пищу. Все определяется потребностью с целью преуспеть в садхане.

Мой друг, упомянутый выше, и я на протяжении многих лет вели разговоры о нужности или ненужности использования для практики тех или иных экстремальных средств. На словах я ратовал за использование экстрима гораздо больше, чем он. Однажды сей весьма уважаемый практик позвонил мне и сказал, что только что преодолел отвращение к «махапрасаду» и съел его кусочек во время особой медитации. «Теперь твоя очередь показать, что ты преодолел двойственность и отвращение, — сказал он злорадно. — Я знаю, что ты не гомосексуалист и не очень-то жалуешь мир гомосеков. Продемонстрируй свой высокий уровень осознания — вступи с кем-нибудь в гомосексуальный акт!»