Мир закрытых дверей (СИ)

Иван, слушая доктора, еле удержался от приступа смеха, который комком подошел к горлу и был готов выплеснуться наружу. К счастью, пронесло.

– Мне, кстати, вам, Машенька, нужно кое-что сказать, – доктор обратился к медсестре и поманил ее пальцем. Та кивнула. И они отошли за угол, где принялись шептаться.

Между тем медицинская карточка лежала на столе всего в двух метрах от Ивана и манила к себе его взгляд. Парень осторожно встал с кресла и сделал несколько робких шагов, слушая коварное эхо и беспрестанно поглядывая на тот угол, за которым стояли Брюсер и медсестра. И вот, подойдя почти вплотную к столу, Иван резко кивнул головой и принялся с жадностью изучать тайные руны обложки. И, действительно, среди загадочных надписей была строка цифр, начинавшаяся с латинской буквы "F". Иван запомнил ее и быстро вернулся на кресло. Эхо не преминуло сообщить об этом доктору. Но тот, высунувшись из-за угла, сказал лишь следующее:

– А вам, молодой человек, уже пора отправляться на завтрак.

Ивана привели в столовую даже раньше, чем нужно – еще никого не было, но в соседнем коридоре отчетливо слышались голоса проснувшихся обитателей клиники.

Иван сел на свое вчерашнее место. Толстая повариха разносила тарелки с кашей и ставила их на стол. Несмотря на спешку и полное безразличие к выполняемой работе, тарелки из рук поварихи ложились на стол удивительно ровными рядами.

– К еде не прикасайся! – сказала она, поставив кашу перед Иваном.

– Так еще ложек нет, – отозвался парень.

– Здесь столовая, а не место для шуток и развлечений! – мрачно сказала она.

И во время второго захода, когда она раскладывала уродливые ложки, Иван ни разу не посмотрел в ее сторону, словно не было в пустынном зале никакой суетившейся женщины.

– Умничка, – вдруг сказала повариха над Ивановым ухом, – вот бы и все остальные были такими же смирными…

Только теперь Иван взглянул на нее, но увидел лишь толстый зад, увиливавший на кухню. И синхронно с кухонной распахнулась боковая дверь – и в помещение хлынул шумный народ в синих пижамах.

– Привет! – сказал Алекс и уселся на стул рядом с Иваном.

– Привет, – ответил Иван, пожав протянутую руку.

– Господи, опять эта дрянная каша! – проговорил Алекс, поморщившись.

– Так, так, так! – сзади раздался грозный голос санитара.

Ребята оглянулись.

– Ты! – санитар указал на Алекса, чуть ли не тыкнув ему в нос ноктем. – Иди на свое место вон там.

– А можно мне остаться тут? – быстро процедил Алекс.

– Нельзя.

– А если я скажу "пожалуйста"?

– Все равно нельзя.

– Ну, не будьте таким злым. Да и какая разница, кто где сидит?!

– Разница есть! – безапелляционно сказал санитар. – Пересаживайся.

Очевидно, поняв, что переубедить дубового санитара не получится, или предположив, что упорство может дорого обойтись, Алекс встал и отправился вокруг стола на то свое место с противоположной стороны. А на освободившийся стул тут же уселся вчерашний старик.

– Какой наглец! – проговорил он, неестественно улыбаясь. – Ишь ты, позанимал чужие территории! А то и вовсе хотел лишить других своего законного завтрака. Молодой, видать, еще! И многого не понимает. Но его научат.

– Тихо! – сзади снова прогремел санитар. И старик сразу замолчал и перестал лыбиться, помрачнев и уйдя в себя.

Тем временем рядом с Алексом сел Гоша. И на нем была точно такая же вызывающая улыбка, от которой только что излечили разговорившегося старика.

Алекс посмотрел на соседа и отвернулся.

– У-гу-гу, – проговорил Гоша.

От толстой поварихи прозвучала команда "Приятного аппетита!" – и все принялись за еду.

Каша была такой жиденькой, что больше походила даже не на пюре, а на суп. И вкус у нее был специфический: словно в манку залили ароматный байховый чай и все это дело хорошенько перемешали.

Из всех не ели, как виделось Ивану, только двое – Алекс и Гоша. Первый сидел, приопустив голову, второй – пристально рассматривал первого. Но, очевидно, вдоволь насмотревшись, принялся раскачиваться на стуле и при этом что-то бормотать себе под нос.

Алексу, похоже, все это надоело, он схватил ложку, повертел ее в руке, еще раз поглядел на беспокойного соседа, вдруг ехидно улыбнулся и даже, можно сказать, рассмеялся шепотом – и принялся черпать жидкую кашу ложкой, приподнимать и выливать в тарелку. С каждым разом он делал это все быстрее и дерганее. Иван понял, что подросток копировал вчерашнее поведение Гоши. Очевидно, Гоша тоже что-то понял, потому как перестал раскачиваться на стуле, ухать и улыбаться.

– Бла, бла, бла, – бормотал при этом Алекс. Теперь на него смотрели и некоторые другие пациенты, прервавшие свою трапезу.

– Хватит! – санитар крикнул на Алекса. И тот перестал кривляться и отправил первую ложку каши себе в рот. А Гоша так и остался сидеть с широко раскрытыми глазами и распахнутым ртом.

Мимо прошагал доктор Брюсер, проговорив по пути:

– О, Гоша у нас сегодня такой спокойный – просто чудо какое-то!

И в это мгновение лица санитаров, дежуривших в столовой, сделались неописуемо злыми – на что обратил внимание Иван.