Мир запретных ласк

Когда он взял стакан и начал поворачиваться, чтобы уйти, Ева под влиянием внутреннего порыва запустила в него куском хлеба. Он угодил ему в плечо.

— За что? — спросил он, посмотрев на нее.

Она вскинула подбородок:

— За грубость. Ты мог бы из вежливости предупредить меня, что поужинаешь вне дома. Я каждый вечер таскаюсь с тобой на разные мероприятия. Сегодня у нас единственный свободный вечер, и я подумала, что было бы здорово наконец поесть на ужин горячей домашней еды.

— Я не поклонник горячей домашней еды.

Ева сложила руки на груди:

— Возможно, ты им станешь, когда женишься.

— О, я уверен, что буду получать удовольствие от домашней еды.

— Но не в моей компании?

— Нет. Потому что наши отношения имеют совсем другой характер.

— Я переступила невидимую границу в наших отношениях?

— У меня есть шеф-повар. Ты здесь не для того, чтобы готовить мне еду.

— Ты хочешь сказать, что я не интересую тебя как личность? Что я нужна тебе лишь в качестве трофейной невесты, которую ты можешь показывать потенциальным инвесторам и с которой ты можешь заниматься сексом?

Хотя Видаль не скрывал с самого начала, для чего она была ему нужна, ей было больно. Как она только могла подумать, что их отношения переросли во что-то большее?

— Ты обвинил меня в том, что я не очень приятный человек, но ты сам ведешь себя сейчас как полный…

Она не успела договорить, потому что Видаль резко притянул ее к себе и накрыл ее губы своими. Она ответила на его поцелуй, но затем нашла в себе силы отстраниться.

— Что ты делаешь?

Его глаза неистово блестели.

— Напоминаю тебе, почему мы оба сейчас здесь.

— Потому что нас связывает деловое соглашение. Тебе нет необходимости мне об этом напоминать, — произнесла она с горечью.

— Черт побери, Ева! Мы заключили наше соглашение не для того, чтобы играть в семью. Я буду это делать со своей женой.

Ева фыркнула, чтобы спрятать свою боль.

— Что, если ты влюбишься в женщину, которая не захочет встречать тебя с работы и готовить тебе ужин?

— Если я буду ее любить, это не будет иметь значения, — процедил сквозь зубы Видаль. — В конце концов, я могу себе позволить нанять домашний персонал.

— Прямо сейчас ты мне совсем не нравишься.

— Мне не нужно тебе нравиться.

Воздух между ними звенел от электрического напряжения. Еще некоторое время назад Ева была голодна и с нетерпением ждала ужина. Сейчас она испытывала совсем другой голод. И гнев. И желание наказать Видаля за грубость.

Выключив духовку, она начала расстегивать свою рубашку. Точнее, это была рубашка Видаля. Она надела рубашку своего бойфренда, словно героиня третьесортной мелодрамы. Разозлившись на себя за глупость, она сорвала с себя рубашку и швырнула ее на пол.

Когда Видаль увидел, что на ней нет бюстгальтера, его глаза загорелись.

— Наконец-то мы достигли соглашения…

Подойдя к Еве, он поднял ее и посадил на кухонную стойку. Встав между ее ног, он наклонился и накрыл ртом ее сосок. Ну что ж, она будет получать удовольствие хотя бы от этого и от своего воздействия на Видаля.

Ей нужно лишь помнить о том, что она нужна ему либо при полном параде, либо обнаженная.

Когда Видаль проснулся следующим утром, солнце было уже высоко в небе. Обычно он вставал намного раньше. Он чувствовал удовлетворение и одновременно с этим желание. Такое он испытывал только с Евой.

Постель рядом с ним была пуста. Так было всегда, когда Видаль просыпался. Должно быть, Ева поняла его намек, когда он после их первой близости отнес ее в ее спальню. Он должен был радоваться, но это, напротив, расстраивало его, что было нелепо.

Неужели в глубине души он хотел просыпаться по утрам в ее объятиях? «Возможно, — сказал он себе, — но только для того, чтобы снова заняться с ней любовью».

Поднявшись с кровати, Видаль пошел в душ. Стоя под струями горячей воды, он старался не думать о событиях вчерашнего вечера, но у него это плохо получалось. Ева была права. Он действительно был с ней груб.

В течение многих лет он думал о том, как отчитает Еву за ее грубость по отношению к нему, но вчера вечером сам ей нагрубил. Потому что, когда он вчера шел по дому, впервые обратил внимание на следы ее присутствия в нем. Ее сандалии у двери. Цветы на столике в холле. Шаль на спинке дивана в гостиной. Открытая книга на кофейном столике.

Все это ему не понравилось. Он считал, что подобные вещи могла оставлять жена, но не фиктивная невеста и не временная любовница. Поэтому, когда он увидел на террасе Еву, такую сексуальную в тренировочных брюках и его рубашке, он принял это за провокацию.

Когда она сказала, что приготовила ужин, он отреагировал на это как грубый, невоспитанный человек. Потому что не знал, как обращаться с такой Евой. С той Евой, которая постоянно его удивляла и сбивала с толку. С той Евой, которая постоянно демонстрировала ему свою ранимость. С той Евой, которая подарила ему свою невинность, но каждое утро уходила из его спальни в свою.

Выругавшись, Видаль выключил душ.