В третьей, и последней, фазе игр самец оплетает рыхлой паутиной стенки небольшого отрезка хода — получается в одном из мест норы кольцо из тончайших шелковых нитей. На эту работу уходит у него минут десять. Окончив ее, откладывает на низ кольца бобововидный, длиной около двух миллиметров, сперматофор. Самец проползает через кольцо, увлекая за собой самку. Следуя за ним, она касается сперматофора, и тот исчезает в ней, поглощенный особыми органами заднего конца ее тела. На этом брачная церемония кончается, и партнеры расходятся, чтобы скорее всего никогда больше не встретиться. Самец опять ведет жизнь вольного казака, а самке отведена природой роль заботливой матери.
Приблизительно через четыре недели после оплодотворения самка, забравшись в норку или другое подходящее убежище, откладывает 15–20 яиц (максимально 33). Склеивает их в плотный комочек особыми выделениями. Ложится на спину и своим длинным телом дважды обвивает этот комок развивающихся под яйцевыми покровами эмбрионов сколопендр. Крепко прижимает его к себе всеми ножками. В таком положении остается она несколько недель, ничего не ест, не пьет, никуда от яиц не отлучается. Только время от времени облизывает их: думают, для того, чтобы не поразила яйца какая-нибудь инфекция — плесневые грибки или бактерии. Такая профилактика усиливается еще и тем, что слюна сколопендр содержит какие-то антибиотики. Поэтому присутствие матери при яйцах и новорожденной молоди просто необходимо: если убрать ее, то погибнут они от плесени.
Вышедшие из яиц «сороконожки» почти во всем похожи на мать, только еще альбиносы: совсем белые. И неподвижные. Несколько недель они остаются при ней. Только после второй линьки начинают двигаться более или менее энергично и ползать по матери.
Кончится третья линька — и они станут такими самостоятельными, что покинут мать и каждый пойдет своей дорогой жизни.
Начав повествование о сколопендрах, мы шагнули в морфологически иной мир существ, потому что многоножки относятся к подтипу не хелицеровых, а трахейнодышащих. Сюда же зачислили систематики и насекомых, описание которых должно было бы сейчас последовать. Однако надкласс насекомых настолько обширен, что я, как и о пауках, рассказал о них в особом разделе III тома «Мира животных».
Тип онихофоры
Почти 170 лет назад, а точнее, в январе 1826 года пастор-натуралист Р. Гилдинг описал в лондонском зоологическом журнале одно весьма странное существо, о происхождении которого все эти долгие годы в научных статьях и книгах велись горячие дебаты. Споры недавно только утихли (но не совсем!).
Р. Гилдинг, очевидно, без колебаний решил, что открытое им животное — моллюск, но без раковины, нечто вроде слизня. Он назвал его «перипатус» в честь знаменитой аллеи в садах Лицея; где Аристотель любил гулять со своими учениками, в тихой и мирной беседе рассказывая им о премудростях естественных наук.
Однако профессиональные зоологи вскоре отвергли все претензии перипатуса считаться моллюском. Это, совершенно очевидно, не моллюск — вынесли они единодушный вердикт.
Тогда кто?
Вот тут-то их мнения разделились…
— Перипатус — сороконожка, — заявил в 1874 году известный натуралист Т. Белт.
— А вроде бы на вид гусеница? — робко вопрошали некоторые, менее знаменитые его коллеги.
— Нет, червь! — судили другие.
Определяли перипатуса в родичи и к паукам, и к насекомым… В общем к членистоногим, к типу живых существ, объединяющему, как мы уже, знаем, насекомых, пауков, клещей, скорпионов и раков.
Да, пожалуй, это членистоногое животное! У него и трахеи есть. Трубочки, открывающиеся наружу и ветвящиеся по всему телу. По ним нужный для дыхания воздух поступает в организм животного. У червей нет трахей.