Мир жизни и смерти. Отпуск

— Кхм… Шкип, отключи, пожалуйста, здесь гравитацию и это… не подглядывай.

Глава 20

Я широко зевнул и до хруста в суставах потянулся на шелковых простынях. Из открытого окна повеяло утренней свежестью, насыщенной ароматом просыпающихся цветов. Озорные солнечные зайчики заскакали по стене, окончательно вырывая из царства Морфея.

Эх! Хорошо!

И даже если простыни не шелковые, откуда им взяться в космическом корабле ещё неделю назад принадлежащего уродливому пришельцу из другой галактики? Простыней вообще нет, и их заменяют стальные гибкие полосы с внутренним подогревом, да и никакого окна здесь тоже не было, но после вчерашнего вечера, даже на этой кровати спалось не хуже, чем на императорском ложе. Я еще раз улыбнулся, вспоминая, как мы вчера с Арией здесь кувыркались и кувыркались в прямом смысле этого слова: отсутствие гравитации иногда это забавная штука. А уж как девушка выглядит, когда вокруг ее ножек и рук обвиты гибкие кандалы, которые повинуются одной моей мысли и желанию… эх! Сегодня обязательно надо будет все это повторить. Пару раз. Как говорится повторение — мать чего-то там такого, не помню, чего, но наверняка чего-то приятного. И чего с этим тянуть? Столь важные дела надо делать, не откладывая.

Взгляд на правую руку, на которой всю ночь покоилась симпатичная рыжая головка, показал, что в данный момент она отсутствует. На ней лежит лишь ее пустой скафандр. Хм, это хорошо, значит его хозяйка где-то тут бродит голышом…

— В туалет что ли убежала? Шкипер, доброе утро, где там наша гостья мотается? Давай, вырасти под ее аппетитной попкой стульчик и транспортируй ее пред мои ясные очи, и это, ножки ее к стульчику привяжи, ну как вчера, ты помнишь…

— Я не могу этого сделать.

— Ах, да, я и забыл, как тебя раскурочили всего, у тебя же почти ничего не работает. Но вроде стул вчера работал?

— Нет, за ночь меня восстановили на восемьдесят шесть процентов, и я почти так же функционален, как тогда, когда впервые появился в этой галактике. У меня сильный недостаток нейтрониума, но основной функционал действует.

— Так в чем тогда дело?

— Объекта которого вы называете Ария на моем борту нет.

— В смысле, а куда она делась? Пошла выбирать себе новый корабль?

— Она уже выбрала и улетела.

— Что⁉ — Я резко сел на импровизированном ложе, — куда улетела, когда?

— Куда, мне не известно, когда — почти сразу как вы уснули. Оставила записку, и улетела. Вы говорили, что она свободна, как ветер, и я не стал ей препятствовать.

— Ничего не понимаю, куда улетела? Записка?

— Да, она оставила записку. Хотите прослушать?

— Послушать? Да, давай, может она просто за хавчиком слетать решила, знает же, что я голодный как черт.

Секунда молчания и с потолка полился голос Арии:

— Привет Бро, извини, я так и не узнала твоего настоящего имени. Не знаю, как и сказать, но я улетаю. Отпуск заканчивается, и он был очень захватывающим. Захватывающим настолько, что мне почти жаль с тобой расставаться. Надеюсь, воспоминания о вчерашнем прекрасном вечере скрасит тебе горечь расставания и сожалении об утере некоторого имущества. Ах да, твой скафандр и игрушки я забираю в счет тех, что ты мне испортил. Хотела забрать и Шкипера, но тут есть кое-что и поинтереснее, например Террон, борт номер один. Тем более ты, вчера очередной раз зарывшись мне в сиськи, как раз обещал подарить звезду. Так что этот отпуск окажется для меня не только захватывающим, но и весьма прибыльным. Настолько, что мне хватит на всю мою жизнь. Спасибо тебе. Целую, не скучай, на веки твоя Ария.

— Да нет — это херня какая-то, — пробормотал я, — не может такого быть!

Я похлопал себя по обнаженному телу, а увидев на полу лишь искалеченный скафандр девушки, закрыл глаза.

Свалившееся на меня опустошение было не с чем сравнить. Меня будто сбросили с отвесной скалы, а затем то, что осталось поливали кислотой до полного растворения позвоночника и превращения души и тела в вяло побулькивающую жижу.

Улетела? Как она могла так со мной поступить? Как?

Не знаю сколько времени я так провел, жалея себя и ругая весь мир, погружаясь все глубже в омут отчаяния, но в конце концов до моего сознания пробился голос Шкипера, а вернее до него пробился запах жареного мяса и свежего хлеба.