Миракулум

— Да поможет вам небо, сестренка… — донеслось от кого-то.

— И вам.

Одевшись получше, переобувшись, кому было нужно, они вывели лошадей и цепочкой выехали на охотничью дорогу. Я еще смотрела им в след, но тьма быстро скрала силуэты. В этот миг, когда все было сделано, я почувствовала слабость. Меня оставили и уверенность, и спокойствие, хотелось упасть в снег лицом и долго плакать. А от голоса Аверса все перевернулось:

— Зачем ты убежала из Шуула тогда? За картами?

Я обернулась и кивнула:

— Я спрятала их, когда ты ушел. Я боялась цаттов.

— Ты безумная девчонка… я думал, что ты погибла. Я добрался до тракта, видел следы борьбы, павшую лошадь, кровь. Не знаю, кто на кого напал…

— Я все тебе расскажу потом.

Сглотнув комок в горле, прошла мимо Аверса к дому, не подняв на него головы, не взяв его за руку. Мне казалось, что если я хоть жестом выдам ту волну горячей нежности, что на меня накатила — я пропаду. Со мной что-то случится, — я стану столь уязвимой, что умру от одного только чувства беззащитности. Вцепиться в Аверса, обнять, прижаться — вот, чего я хотела! И боялась собственных желаний!

— Пойдем.

— Подожди. Я еще хочу подышать пространством.

Оружейник был в нескольких шагах от меня. Он стоял, запрокинув голову, и я видела в воздухе след от теплоты дыхания.

— Цатты жестоки к врагам. Они бы убили тебя не задумываясь, если бы узнали зачем ты в Раомсе.

— Но ведь не узнали.

— А я потом думал, что сошел с ума, и твой голос снаружи мне только почудился. Даже если бы это был морок, я ждал его каждый последующий день. Как тебе удалось освободить нас?

— Мне помогли. В замке есть наши люди.

— Рыс… — в глубоком голосе оружейника послышалась почти мольба. — Подойди ко мне. Я знаю, что я грязен, от меня смердит, и по такому следу меня найдет даже самая старая собака… но подойди хоть на шаг ближе.

Я сделала эти шаги на деревянных ногах, почти упала ему в руки и разрыдалась.

Глава восемнадцатая

Аверс меня не целовал. Вернее целовал, но не в губы — в лоб, в волосы, в щеку, даже в плечо. И обнимал как-то осторожно, будто на самом деле верил, что я им таким побрезгую. А я не могла отвечать — я вся тряслась от слез, и когда уже дрожь пробралась не только от волнений, но и от холода, я потянула его к дому.

С запинками я объяснила ему, что мы должны дождаться лесничей, и успеть натопить баню и комнату до рассвета, чтобы не замерзнуть. Отдала одежду Янека. Пока дрова разгорались и нагревалась вода, я рассказала Аверсу о том, что в Раомсе я видела Леира, того самого ратника. Что, кажется, как раз во время побега, прибыл сам наместник. Что суровая хозяйка Анике на самом деле женщина с добрым сердцем.

Разговор меня отвлекал, даже успокоил. А оружейник слушал, не перебивая.

— Леир вспомнил мои чернильные пальцы, но так не пытал. Он прибыл ловить сопротивление, только лесничая вовремя предупредила, так что говорят, ни с чем и остался… А меня тогда от болезни у травницы выходили. Я Соммнианса видела, он меня лечил… а еще я слышала музыку. У цаттов музыканты в свите. И вспомнила немного о Побережье… кошмары ни разу не снились.

Я болтала. Глупо болтала, как плотину словам открыла, лишь бы не молчать. И даже когда я оставила Аверса, уйдя в соседнюю комнату, мне хотелось продолжать говорить в пустоту. Верно, я сходила с ума от пережитого.

Оружейник вернулся не быстро — он остриг себе волосы, как мог, обрил бороду. Вышел босым с мешком старой одежды, переодевшись в чистое, и я увидела, что Аверс исхудал больше прежнего, пока сидел взаперти. Рукава и штанины пришлось закатать, пояс прихватить широким ремнем, но не только поэтому я видела худобу — его плечи стали острыми, выпирали ключицы, локти, запястья и пальцы стали еще более узловатыми. Бритые щеки впали, обострился и подбородок. А что было бы, если бы не Анике с ее скудными горстями орехов и меда в каше?

— Нам оставили еды. — Я убрала с лавки шкуры и поставила корзину. — Ты ведь голоден?

— Не чувствую. Больше хотелось пить, но я уже напился талой воды из ведра.

— Все равно, съешь что-нибудь.

— Съешь сама. Сколько у тебя сил ушло, видишь? Ты бледная, у тебя даже руки от слабости трясутся.

— И мне, и тебе хватит.

Правда его — аппетита и у меня не было, и голод не ощущался. Затмилось все.

— Что с тобой было, расскажи по порядку? Все с самого начала, с того, как ты ушла из крепости. И как ты узнала, что я здесь?

— Не сейчас. Это очень долгая история.

Черная змейка на шее теперь не скрывалась — была видна. И как мне было сознаться Аверсу, что я так подло поступила с лекарем, что отдала карты? Что я чужая на этом Берегу, и стан врага — стан моих соплеменников? Он прошел свое испытание, и то, что чума его не убила, говорит лишь о чистоте сердца. А я оправдала свое крысиное имя…

— Что с тобой?

Я очнулась от раздумий, посмотрела на огонь в плошке, не сразу ответив на его вопрос:

— Помнишь, в день, когда Ут-Фубэр вызвал нас обоих к себе?

— Помню.