Мираж

Это был только один случай из многих. Дженна отчаянно тосковала по тем временам, когда ее и сына связывали теплые и тесные отношения. Куда делся тот добрый мальчик, который свято верил, что его мамочка никогда не ошибается? И долго ли будет жить рядом совершенно новый, незнакомый человек, который только и делает, что спорит с ней, ругается и бурно выражает свое неодобрение?

В глубине души Дженна понимала, что это нормальное для подростка поведение. Ее сын пробовал свои силы, расправлял плечи, примериваясь к будущей взрослой жизни. Злиться на родителей, преувеличивать их ошибки и заблуждения — это элемент взросления, отчуждение, которое мостит дорогу к возмужанию. Все это естественно.

Короче, все прекрасно и хорошо, просто Дженне как матери хотелось, чтобы сын своим поведением подчеркивал свою любовь к ней.

Ну да ладно, все эти беды неизбежны, но, к счастью, временны. Когда-нибудь, когда Карим удостоверится в своей зрелости, они снова сблизятся на более прочной основе равенства.

Придет ли это время? Конечно, придет. Это было очень приятное предположение — оно грело душу, и кто мог знать, что пройдет совсем немного времени и от сладостных надежд не останется и следа.

В следующий раз гроза разразилась тоже неожиданно, на этот раз из-за нежелания Дженны поближе сойтись с Хамидами — pere et fille [12].

Профессор устраивал маленькую вечеринку, в основном для своих друзей с факультета. На этот раз он собирался показать слайды, отснятые во время его последней поездки в Луксор. Карим многозначительно намекнул, что Хамид очень настаивал на приходе Дженны.

Она отказалась, ссылаясь на неотложную работу. Карим пошел один, пылая гневом.

«Но что я могла поделать?» — подумала Дженна. На ее плечи бременем навалилось невыносимое чувство вины. Она не могла рассказать сыну, что больше всего боится оказаться в одной комнате с людьми, прекрасно знающими страну, в которой она якобы родилась. Что от слащавых ухаживаний профессора Хамида у нее по коже бегут мурашки. И уж она точно не могла сказать сыну, что терпеть не может высокомерия Жаклин и ее самою в придачу. Ей не нравилось в девочке почти все. Почти. По крайней мере Жаклин не употребляет наркотики и, кажется, не очень интересуется сексом. Скорее наоборот. Дженна заметила, что, как и всякой фанатичке, Жаклин отвратительны радости плоти. К тому же у девочки правильные политические взгляды.

Дженне надо было составить и отпечатать прошение о предоставлении пожертвования для приюта. Дженна долго и с большим трудом писала обоснование необходимости получения денег.

Она не переставала удивляться, сколько в Америке способных, талантливых и самостоятельных во всех других отношениях женщин, которые терпят жестокое с ними обращение в семье.

Дженна испытывала всевозрастающее недоумение от того, что многие женщины стеснялись и боялись признаться в существовании этого постыдного явления. Более того, многие из них искренне полагали, что в этой жестокости виноваты они сами, а, значит, она заслуженна. Работу Дженны затрудняло отсутствие понимания и сочувствия. Даже профессиональные психологи, работающие в других областях, часто задавали ей вопрос: «А почему эти женщины попросту не уходят от своих мужей? Почему они остаются жить с мужьями, которые издеваются над ними?»

На это существует множество ответов, пыталась объяснить Дженна. Страх неизвестности. Страх возбудить ярость распоясавшего партнера. Низкая самооценка. Чувство, что некуда идти. Иногда простых ответов вообще не существует. Но ведь наряду с женщинами, которые терпят издевательства всю жизнь, до самой смерти, находятся и такие, кто порывает с такой судьбой. Некоторые приходят в приют или в другие подобные места. Некоторые, как сама Дженна, спасаются бегством, не зная, что их ждет в будущем.

Раздался звонок в дверь. Дженна решила, что Карим, как всегда, забыл дома ключи.

Дверь открылась. На пороге стояла Лайла.

— Привет, — сказала девочка, нет, скорее, молодая женщина, так, словно они только вчера расстались у входа в «Плаза».

Дженна почувствовала, как ее захлестывает волна нежности. Она, не в силах оторвать взгляда, жадно рассматривала Лайлу. Наконец Дженна овладела собой и обрела голос:

— Лайла! Какой сюрприз! Как хорошо, что ты приехала, я так счастлива. Что привело тебя ко мне?

— Ну, я… собственно говоря, я приехала попрощаться. Не навсегда, нет, просто я сегодня уезжаю.

— Во Францию? — У Дженны упало сердце. Хотя она уже Бог знает сколько времени не видела свою племянницу, ее согревала мысль, что та живет поблизости, в Нью-Йорке, куда легко можно съездить. Правда, Дженна сознательно ограничила их контакты редкими телефонными разговорами.

— Нет, нет, что вы. Я перевелась в Лос-Анджелес, собираюсь учиться на кинопродюсера: Там, в Калифорнии, очень хороший университет.

— Да, я слышала об этом. Но почему ты решила уехать из Нью-Йорка? Мне показалось, что ты полюбила этот город. Не стой у двери, Лайла. Проходи в дом.

Сделав несколько шагов, Лайла остановилась.