Мираж

— Тут ситуация посложнее. Исламабад вроде бы придерживается политики «строгого нейтралитета» к афганским повстанцам. В этом плане Генерала можно и понять. Около трех миллионов афганских беженцев — это тяжелое бремя для пакистанской экономики, от которого, как от аппендицита, чем быстрее избавиться, тем лучше.

— Деликатное дело.

— Еще бы! Но тут у шефа есть расторопный малый, из «глубокого прикрытия». Он сидит под «крышей» Американской международной школы в Исламабаде. Вы его, наверное, встретите в Пешаваре. Зовут его Клегг. Шеф, наверное, на встречу с ним едет. Так вот, малый уже полтора года служит «оружейником-поставщиком» у моджахедов. Спокойно получает в исламабадском аэропорту ящики с «книгами» и переправляет их в Пешавар, а оттуда — в провинцию Кунар. Дело поставил на коммерческую основу: я вам пистолеты-пулеметы, а вы — деньги на бочку. После каждой сделки Клегг привозит в резидентуру когда пять, когда десять миллионов рупий. Часть берет комиссионных, часть — в фонд резидентуры, так сказать, плата за риск, а большая часть перекачивается через Лэнгли в наши оружейные компании на закупку очередной партии «книг». Филигранная работа.

— Первая такого рода и размаха со времени окончания гражданской войны в Анголе.

— Что?

— Это реклама вашим операциям из «Нью-Йорк таймс». По-моему, я ничего не перепутал.

— А-а… С прессой наши парни из отдела специальных операций обошлись по-умному. Чтобы сохранить в секрете операцию, они дали утечку в печать. Кто-то поверил в столь явную истину и не напечатал, кто поверил — напечатал как рутинное дело, потом тут же забыл и перекинулся на другие темы. В течение нескольких месяцев об утечке и забыли. Тогда и развернули операцию в полном масштабе с миллионным оборотом. Мистер Чип, здесь тонкая политическая игра. Большая игра. Впрочем, Вирджил, — Каан вдруг перешел на «ты», — это что же, проверка моих знаний политических проблем?

— Что ты, Леон! Просто я не специалист по вашему региону. Это не моя чашка кофе. А ты, я вижу, спец, и мне очень интересно.

— Спасибо за комплимент. Здесь действительно большая политика. Насколько я понимаю, мы не хотим, чтобы русские ушли из Афганистана, и не хотим, чтобы в Кабул пришли моджахеды. Поэтому нам выгодно, чтобы повстанцы существовали, нервировали русских, но не достигали победы. Ибо, приди моджахеды к власти в Кабуле, как потом они будут относиться к нам, еще неизвестно. Возьмите Иран…

— Вот в чем истина. Тяжелую цену платят афганские повстанцы за свои иллюзии. Выходит, мы их предали с самого начала. Да, сложная у вас политика, у «азиатов».

— Это правда, мистер Чип, одно слово — Азия… Вот мы и въезжаем в столицу.

«Иллюзии, иллюзии, — подумал Чип. — Все живут в мире иллюзий. Это сказал Маклафлин. Предатель предает предателя, чтобы самому быть потом преданным…»

Показались ворота посольства, и машина подкатила к центральному входу.

Вечером Харт давал прием, но Вирджил, сославшись на предстоящее утром путешествие, через полчаса исчез из шумного общества, состоявшего в основном из пакистанцев в военной форме.

ДОРОГУ ОТ ИСЛАМАБАДА до Пешавара они покрыли за два с половиной часа. Выехали пораньше, с первыми лучами солнца. Харт был за рулем и охотно давал пояснения, как заправский гид:

— Обрати внимание: на горе торчит шпиль — памятник английскому генералу. А вот здесь, слева, на дорогу выходит так называемый Большой слоновый путь… Это поворот на Таксилу — город, где родился Будда, — считается святым местом… Въезжаем в город Хасанабдал. Видишь, слева очень красивое большое здание из красного кирпича, а перед ним раскидистые чинары? Это известный в стране военный офицерский колледж… Сейчас будем проезжать поворот на местечко Вах. Там у пакистанцев единственный в стране завод стрелкового оружия…

— Говард, давай потолкуем. — Чип перебил щебетание Харта. — Что ты сам думаешь о «Проекте «Истина» и о том, как он вписывается в местную обстановку?

— Только как частное лицо? Идет?

— Да, мне нужны нестандартные оценки. Чарльз Уик их очень уважает.

— Ну тогда… — Харт немного помедлил, собираясь с мыслями, — ваш проект — это чистый блеф. Вы претенциозно назвали его «Истина», а истины сказать и не можете, иначе все тогда полетит черт знает куда.

— Поясни, Говард, пожалуйста.

— Вспомни всю чепуху, что вы пишете про Пакистан, Иран, Афганистан, то пугаете русскими танками, то угрозой иранским нефтепроводам, то идеализируете моджахедов — «священное воинство» афганских беженцев. Истина, к сожалению, Чип, заключается не в этом.

— А в чем? Когда это ты успел стать красным или, быть может, только порозовел?

— Чип, сейчас я выступаю как частное лицо, заметь это. А оба мы с тобой в одной лодке, и нас уже не перекрасишь. Но истина, повторяю, сущность для меня не в этом. Все ваши люди из УМС — это роботы, умеющие говорить то, что в них заложено программой, и вот по всему шарику ваши роботы кричат: агрессия, оккупация, повстанцы, борцы за свободу, свобода, демократия. Это все так и все правильно. А вот о такой стороне вопроса, как опиум, вы притворно умалчиваете.