Мираж

   — Берите ваш наган и отпускайте извозчика — я в окно видел, как вы подъехали. Поговорим, а потом я найду вам извозчика, да и самому надо исчезать. Кстати, у меня есть спирт.

Пока пили спирт с вишнёвой настойкой и закусывали какой-то солёной рыбой, Игнатий Алексеевич рассказывал:

   — В этой акции, кроме меня, участвовали ещё двое. Только один из них может быть сейчас в Харькове и действовать против меня. Летом он был штабс-капитаном и переметнулся к красным с той самой информацией о разведгруппе.

   — А теперь он вновь перешёл к нам и опять штабс-капитан. А вы большевик?

   — Нет. Я был за Ленина до тех пор, пока он не разогнал Учредительное собрание. Общался с ним. Спорил. В вашей армии многие за Учредительное собрание. Теперь, когда Врангель стал командующим, появилась возможность объединиться всем разумным силам вокруг него. Он — понимающий генерал. Он может увести армию в Крым и там создать республику. Ему помогут западные государства. Я на это надеюсь и уже собрался в Крым. Ваше появление ускорило мой отъезд. Советую вам ориентироваться на Врангеля.

   — Мой командир — Кутепов.

   — Профессиональный убийца. Сколько в России офицеров и генералов, и более разумных, и, наоборот, более недалёких, но ни одного не нашлось, кто бы возглавил карательный отряд в Петрограде. Только Кутепов. Он считает, что служить — это убивать. И сам, конечно, своей смертью не умрёт.

В эту ночь смерть называлась «Кутепов». Она появлялась одновременно с автомобилем, наполненным вооружёнными людьми в шинелях под командой офицера, или с конным отрядом, сверкающим клинками, галопом врывающимся на площадь, окружала, сдавливала, требовала документы, вглядывалась в лицо, обыскивала и действовала:

   — Документов нет, по морде видно — большевик. Повесить.

   — Приказчик с двумя золотыми часами — ворюга. Повесить.

   — Продукты в магазине взял — продавцы разбежались. Мародёр — повесить.

   — Оборванец, шатается по городу неизвестно зачем. Бандит. Повесить.

   — Хозяин магазина увозит товар неизвестно куда. Вор. Повесить.

Кутепов предупреждал: казнить каждого мародёра независимо от чина. Повесил же генерал Врангель железнодорожное начальство в Царицыне. Почему же хозяина магазина надо прощать?

По городу нёсся вопль ужаса: «Кутепов идёт!»

1919. ДЕКАБРЬ

12 декабря Добрармия оставила Харьков. Оставила ограбленный, запуганный, опустевший город. Летом, когда белые пришли сюда победителями, город цвёл розами и улыбками женщин в светлых платьях, сверкал трубами духовых оркестров и офицерскими погонами, теперь же — чуть ли не на каждом столбе болтался повешенный с табличкой на груди «Мародёр».

20 декабря, когда штабной поезд стоял на станции Лозовая, Кутепова срочно вызвали в Ставку. Он приказал адъютанту, кроме конвоя, взять ещё одного грамотного офицера — предполагал, что придётся сочинять какие-то документы, а штабных трогать нельзя. Накануне в лесах под Змиевым полностью лёг 3-й Корниловский полк, прикрывавший отход корпуса. Штаб должен быть начеку, чтобы не допустить прорыва, окружения или гибели ещё одного полка.

Настроение у генерала перед выездом было такое, что впору бы кого-нибудь расстрелять или повесить. Ленченко подошёл с Дымниковым.

   — Леонтий Андреевич сейчас в резерве, в распоряжении штаба... Поедет с нами, — отвечая на вопросительный взгляд Кутепова, объяснил адъютант.

   — Он хочет личные делишки в Таганроге устроить! Письма родным! Целый полк погиб, а боевые офицеры в тылу устраивают свои дела.

   — Ваше превосходительство, Вас вызывают в Ставку, потому что без Ваших советов и оперативных разработок там не знают, что делать. Для меня большая честь быть рядом с Вами и помогать в оформлении Ваших идей, — отважился на откровенную лесть Дымников.

На подобные пассажи Кутепов обычно отвечал покашливанием и переводил разговор на другое.

   — Возьмите лишний комплект оперативных карт до Крымского перешейка.

Ленченко незаметно для генерала толкнул Дымников и подмигнул: молодец, мол.

В Таганрог приехали в середине дня. Здесь генерал смилостивился, дал Дымникову время для решения личных проблем до вечера, часов до девяти, а самого его сразу принял Деникин.

В большом кабинете опущены шторы, электрический свет, крепкий чай, привычная участливая доброжелательность Главнокомандующего: как жена? здоровье? настроение?.. Сочувствие к потере полка, вздохи о тяжёлом времени для армии и непоколебимая уверенность в окончательной победе.

Кутепов знал, что хоть Деникин и назначил Врангеля командующим армией, между ними нет согласия. По слухам, Врангель предлагает отступать в Крым. Деникин вызвал Кутепова, наверное, для того, чтобы выяснить его позицию, узнать, кого он поддержит? А он, Кутепов, знает, что никого поддерживать не надо. Воюй, бей красных, береги свои войска, решай боевые задачи своего корпуса, а в планах Врангеля и Деникина пусть разбираются их штабы. Однако карты до Крымского перешейка взял с собой.

Деникин начал с того, что Добрармия стала столь малочисленной, что они с Врангелем решили переформировать её в корпус. Подчеркнул: «мы с Врангелем», будто никакого конфликта и нет.