Миражи

Майская ночь полностью завладела парком, укрыв шелковым покрывалом усадебные постройки, и Ариану пришлось зажечь фонарь, пока он варил для них кофе и разбирал постельные принадлежности. Все это время он молчал, молчала и Юля, сидя на надувном матрасе и любуясь замысловатым узором лепнины и причудливой игрой света.

Старовойтов протянул ей кружку с кофе и присел рядом.

— Четвертинские были хорошими людьми, умными, образованными, хозяйственными, либерально настроенными. Они находились далеко от двора и всех подводных политических движений, будоражащих Россию. Возможно, понимали, империи приходит конец, но не таким страшным и беспощадным они его представляли. Приветствовали прогресс, и предшествующие революции годы практически не покидали Сиренево, задумав полностью переделать и саму усадьбу, и прилегающую к ней территорию, электрифицировать ее, провести центральное отопление, сделать преуспевающей. Они посадили огромный сад, где росли и вишни, и яблоки, и груши, у них была и малина, и клубника, и смородина, но главной их гордостью и достижением стали оранжереи и зимний сад. Где выращивали не только для себя, но и для многих цветочных магазинов Минска и Гомеля цветы, причем самые экзотические, разной расцветки и размеров. И это приносило немалый доход. Поставляли также в город и овощи, здесь были теплицы и большой скотный двор, ферма с конюшнями, кузницами, инкубаторами и птичником. В Сиренево действительно было налажено крепкое хозяйство, которое не только приносило прибыль хозяевам, но и обеспечивало работой местных крестьян, в частности, жителей Сиреневой Слободы! Вот скажи, Юль, твои предки, из этой деревни? Возможно, ты застала их живыми, и они еще помнили Ольгу и Александра Четвертинских? — спросил неожиданно парень.

— Ну, наверное, — неопределенно отозвалась она. — Нет, дед точно родом из этих мест, а бабушка из соседней деревни, ее родителей, своих прабабушку и прадеда, я смутно помню, а вот дедушкиных… У него, если мне не изменяет память, вообще из родных никого не осталось, они в Великую Отечественную погибли, дед тоже воевал… Когда началась война ему было двадцать. Он поздно женился… История его жизни полна загадок, о которых он не желает говорить!

— Правда? Тогда, возможно, он помнит Четвертинских, которые покинули Сиренево в двадцать четвертом…

— Может, и помнит, только у нас в доме об этом не говорят, не любит дед вспоминать прошлое, да и бабушка тоже. А что было дальше? Что случилось с ними, когда грянула революция? Как они ее встретили? И главное, как продержались столько времени? Мне почему-то всегда казалось, советская власть стремилась уничтожить российское дворянство как класс.