— У новой власти был двоякий подход, с одной стороны, безусловно, они не спешили доверять бывшим дворянам и имели на это право, а с другой — власти нуждались в умных и образованных людях, чтобы строить новую страну. Известные генералы и командиры были выходцами из дворянских семей. Многим идеи и методы оказались близки. Немало было тех, кого потом расстреляли. Сиренево ведь не сразу перешло к большевикам, Александр Четвертинский потому и не эмигрировал незамедлительно, считал, что сможет приспособиться к новой жизни. Сможет выжить и обеспечить семью. Он не был наивен, но, вероятно, как и многие, не понимал такого кровавого подхода. Советские власти не отбирали усадьбы, если дворяне постоянно проживали там, но забирали все земли, оставляя небольшой клочок при условии самостоятельной обработки. Четвертинский полагал, что справится, да и жена его, Ольга, поддержала в решении остаться. Анастасия, младшая из их детей, родилась уже после революции, а посему другой жизни, кроме скромного существования, которое вели ее родители и старший брат с сестрой, не знала. Зато с теплотой отзывалась о деревенских детишках, которые прибегали играть к усадьбе, и с которыми она проводила время, Понятно, потянуть такое огромное хозяйство в одиночку Четвертинский не мог, хоть и был в некотором роде больше приспособлен к такой жизни, чем другие дворяне. Флигели пришлось закрыть, как и часть комнат в Большом доме, зимой не хватало дров, многие ценные вещи приходилось обменивать на хлеб, картошку и лекарства. Многие дворянские гнезда нищали и разорялись, а их хозяева, когда не оставалось сил и средств, кончали жизнь самоубийством. Надо отдать должное местным, крестьяне немало видели от Четвертинских добра и, зная о бедственном положении своих бывших хозяев, пытались помочь, делились последним. А время, если ты помнишь из уроков истории, было тогда голодное и страшное. Коммунистические репрессии держали страну в ежовых рукавицах. Первой не выдержала старшая дочь Четвертинских, заболев чахоткой, за ней последовала мать… На руках у Александра остались сын Николай, который погиб в Великую Отечественную, и младшая дочь Анастасия. Знаешь, Анастасия Александровна часто говорила, отец винил себя в смерти жены и дочери, именно поэтому решил в двадцать четвертом бежать, чтобы спасти ее и брата, понимая, ничего хорошего его в этой стране не ждет, кроме обнищавшего старого дома, он не сможет ничего дать своим детям. Как я тебе уже говорил, наши семьи были дружны и состояли в тайной переписке все эти годы. Отец моей бабушки помог им, а накануне кто-то из деревенских подслушал в сельсовете, что их собираются арестовать и расстрелять, откуда-то стало известно о переписке. Так это было или нет, им не удалось узнать. Дальнейшая история усадьбы тебе известна, а Четвертинские, прихватив лишь узелок с едой и кое-какой одеждой, смогли через Польшу выбраться из молодой советской республики! Кстати, ты знала, что в глубине парка сохранилось старое кладбище, на котором похоронены Ольга Четвертинская и ее старшая дочь? Александр продал последние ценные вещи, но поставил каменные кресты с выбитыми именами и датами. Мы могли бы поискать его. Вообще, на территории усадьбы сохранились почти все хозяйственные постройки, и даже оранжерея, я обещал тебе экскурсию, вот завтра и пойдем! Хорошо?
— Конечно, — кивнула девушка, внимательно слушавшая Ариана. — Даже если все было так, как ты говоришь, мне все равно не понятно, почему у местных такое негативное отношение к усадьбе и бывшим хозяевам? — задумчиво произнесла она.
— Я не знаю. Может быть, здесь что-то случилось после их побега и пострадали местные, хорошо бы поговорить с кем-то из старожил, но, боюсь, нам эту информацию не добыть, а она многое бы объяснила, в частности, убийство дяди Сережи!
— Ну, попробовать мы могли бы…
— Нет, не стоить ворошить эту историю, ни к чему хорошему это не приведет! — решительно сказал Ариан.
— А тебе разве не хотелось разгадать все эти тайны? — не унималась Шарапова.
— Так, подружка, давай-ка ложиться! День был трудным и насыщенным.
— Ладно, только, помни, ты обещал мне первым не засыпать!
— Конечно! Слово даю…
Домой Юля ушла рано утром. Ариан, конечно, отправился ее провожать, но только до старой плотины, дальше девушка просила не ходить, чтобы не привлекать внимание деревенских. Они простились у полуразрушенной балюстрады, и скоро зеленые кусты, обрамляющие берег, скрыли ее фигурку в розовом платьице. Старовойтов постоял немного, а потом, усмехнувшись, покачал головой и пошел следом, вспомнив про синяки и поклонника, преследующего ее.