Миражи

Все присутствующие тут же обернулись в ее сторону. Девушка виновато улыбнулась, понимая, что ждали только ее, и споткнулась, наткнувшись на внимательный и мрачный взгляд темных глаз. Конечно же, Матвей Гончаров был среди собравшихся, ведь он лучший друг Ариана и, судя по всему, еще и его шафер.

Черный костюм с расстегнутым пиджаком, черный муаровый жилет, черная рубашка и атласный платок вместо галстука, заколотый булавкой, хоть и выглядели на свадьбе несколько мрачновато и старомодно, но ему, бесспорно, очень шли.

Он один не улыбнулся при ее появлении, а просто стоял, засунув руки в карманы брюк, и смотрел в упор из-под сведенных на переносице бровей.

— Простите, если я заставила вас ждать, — извинилась девушка.

— Ну что вы, Юленька, мы сами только собрались! — ласково улыбнувшись, заверила ее Анна Владимировна.

Девушка преодолела последнюю ступеньку и остановилась рядом с ней. Встретившись взглядом с Арианом, она уловила его улыбку.

Когда они выходили на улицу, он на мгновение взял ее под руку.

— Выглядишь потрясающе! — негромко сказал он и тут же отошел.

А Шараповой пришлось собрать все свое мужество и силу воли, чтобы продолжать улыбаться.

А потом был несравнимо прекрасный Елоховский собор, куда на белоснежных лимузинах подъехал свадебный кортеж, золотое убранство алтаря, свет множества венчальных свечей, аромат белых роз, которыми церковь была украшена, и, конечно же, невеста.

Юлька не отдавала себе отчета, на какое чудо надеялась, пока не увидела Аделину Александрову. В толпе пробежал восхищенный шепот, когда невеста в окружении родителей и подружек вошла в церковь, опоздав на несколько минут.

Белоснежное платье из атласа, шелка и кружев шилось, наверное, в Париже. Полупрозрачная вуаль струилась вдоль открытой спины, а в мерцании свечей сверкали бриллианты ее диадемы и свадебного гарнитура. Она была невероятно красива, впрочем, разве могло быть по-другому? Разве полюбил бы Старовойтов какую-нибудь простушку, пусть и из высшего общества? Юлька как зачарованная всматривалась в безупречные черты ее лица, в синие глаза с невероятно длинными ресницами и золотистые локоны, обрамляющие нежный абрис ее лица с матовой кожей цвета слоновой кости. Несмотря на кукольную внешность, лицо ее не выглядело глупым. Как раз наоборот, оно будто светилось изнутри неземным сиянием и любовью, усомниться в которой невозможно. Это было одухотворенное лицо, безупречное в своем совершенстве. Ариан обернулся к ней, и в его глазах Юлька увидела то, чего раньше видеть не приходилось. Они светились восхищением и обожанием. И, конечно же, любовью. Девушка смотрела на эту красивую пару, которая, казалось, была создана друг для друга, и чувствовала, как сердце разрывается от боли. Она кусала губы, пытаясь не заплакать, и не могла отвести от них взгляд.

Как во сне прошли регистрация в центральном загсе Москвы и прогулка с фотосессией по красивым местам столицы, куда ей пришлось поехать с друзьями молодых. А потом все вернулись к «Метрополю». В ресторане отеля их ждал банкет. Не замечая королевской роскоши и утонченности архитектурных линий старинной гостиницы, девушка поднялась вместе со всеми в огромный зал под витражным куполом, вручила молодым конверт с деньгами и букет белых лилий, который заказали для нее Старовойтовы. Ее то и дело знакомили с какими-то людьми, снова и снова улыбаясь, она кивала и пожимала руку, не замечая ничего вокруг. И невесте ее, конечно, тоже представили.

В глазах Аделины мелькнуло какое-то странное цепкое любопытство, но девушка не обратила на это внимания.

В себя она пришла, когда рука Матвея коснулась ее пальцев, судорожно сжимавших бокал с шампанским. Она сидела за столиком, а вокруг смеялись, веселились, танцевали, произносили тосты и кричали «Горько» гости и тамада. Приглашенные на праздник «звезды» российской эстрады исполняли свои лучшие хиты. Официанты то и дело меняли приборы, поднося все новые и новые блюда. Шампанское лилось рекой, а Юлька сидела, словно окаменев, и не могла ни говорить, ни улыбаться. Есть и пить она тоже не могла. В горле стоял ком из непролитых слез, который все разрастался. Она не заметила, когда Матвей подошел и, не спрашивая разрешения, присел на чей-то стул. Он коснулся ее руки, и девушка, вздрогнув, подняла к нему глаза, в которых стояли слезы. Гончаров, конечно, был не тем человеком, которого Шарапова хотела бы видеть сейчас рядом, но он единственный из присутствующих проявил заботу.

— У тебя все в порядке? — чуть наклонившись, спросил он. — Тебя никто не обидел?

— Я хочу выйти на улицу, — только и смогла произнести она.

Парень взял у нее из рук бокал с шампанским, из которого давно выветрились газы, и поставил его на столик.

— Хорошо, пойдем на улицу, — кивнул он и помог ей встать из-за стола, предупредительно отодвинув стул.

А потом, приобняв за плечи, повел сквозь толпу на балкон, который опоясывал здание отеля.

— Матвей! — звонкий женский голосок заставил парня обернуться.

Голосок принадлежал свидетельнице, сногсшибательной красотке с огромными глазами цвета молодой травы.