Миражи

Девушка слишком устала от этой сумасшедшей гонки, которой жила последние четыре года. Сейчас все уже позади, оставалась самая малость, а сил не было. Она сама загрузила себя, четыре года назад так было проще, так было нужно… Но Юля чувствовала, что выдохлась. В издательстве начала брать все больше переводов, и они стали куда сложнее, чем в первый год сотрудничества. При этом никто не отменял домашние дела и сессии, к которым необходимо готовиться. Она вышла на финишную прямую. Госэкзамены были уже позади, осталось лишь защитить диплом. Издательство не раз предлагало ей официальное трудоустройство, и Шарапова понимала, что для нее это идеальный вариант, ведь работа была удаленной, но она медлила с ответом. Дело было даже не в том, что когда-то Старовойтовы предложили ей стать администратором в Сиренево, и она согласилась. За эти годы она поняла, что переводчиком быть ей не хочется, и тем более не привлекало преподавание языков в школе или университете. Ей хотелось другого. Раньше Юля мечтала путешествовать и расширять горизонты, жить и наслаждаться каждым мгновением. А за прошедшие годы эти счастливые мгновения можно пересчитать на пальцах. Нет, конечно, девушка побывала и на море — ездили с подружками в Затоку, а потом одна летала в Шарм-эль-Шейх. Путешествовала по Европе, поколесив по Вене, Амстердаму, Брюсселю и Брюгге, но радость от этих поездок и ощущение полноты жизни быстро проходили, потому что приходилось возвращаться к реальности. А она, как и прежде, была связана с деревней, домом бабушки, повседневными заботами и делами, с приземленностью, от которой порой хотелось выть.

Она не сомневалась, что с легкостью защитит диплом, но при этом девушка чувствовала такую же растерянность, как и после окончания школы. Учеба давалась ей легко, сессии разнообразили унылую жизнь, и Шарапова стала подумывать о том, чтобы продолжить учиться и поступить в высшую школу туризма, в БГЭУ.

Учеба, а с ней и стабильность существования дарили ощущение уверенности, придавали смысла, ведь по большому счету ее жизнь была пустой и безнадежной.

Почему? Она знала ответ на этот вопрос, но предпочитала принимать это как должное, не задумываясь, не анализируя и не пытаясь с этим бороться. Ее личная жизнь вызывала недоумение у родственников и подруг, но комментировать и оправдывать свое одиночество Юля не могла и не хотела. Эта тема никогда не обсуждалась. Потому что слова здесь были неуместны, советы — банальны, а все ее попытки заранее обречены.

Телефонный звонок отвлек девушку от невеселых раздумий. Потерев ладонями лицо, будто пытаясь таким образом прогнать наваждение, Шарапова пододвинула к себе ноутбук, собираясь сосредоточиться на дипломной работе.

— Юленька, тебя к телефону, — окликнула бабушка, и ей пришлось выйти из комнаты.

— Какой-то мужчина, — шепнула Федора Николаевна, прикрыв ладонью трубку.

Мужчины звонили Юльке редко. В большинстве своем это были представители издательства или заказчики, для которых она переводила. Иногда могли позвонить одногруппники, но разговоры с ними сводились исключительно к учебе. В частном порядке не звонил никто. У нее не было ни парня, ни друга. В университете, когда она приезжала на сессии, девчонки не верили ей. С такой внешностью, как у нее, она могла менять парней как перчатки. И она меняла бы, если бы подпустила хоть кого-то к себе. Безусловно, желающих хватало. Многие хотели и делали попытки подружиться с ней. Но все это было напрасным. Нет, она не хранила верность Ариану, с которым рассталась четыре года назад у ворот особняка. Она уехала в тот же день из Москвы, несмотря на уговоры Старовойтовых погостить хотя бы несколько дней. Вероятно, и Ариан уехал тоже. По крайней мере, ни разу за прошедшие годы он не появился в Сиренево и не позвонил ей. И если сначала отчаянные надежды дарили мечты, то со временем от них не осталось и следа. Она сама прогнала его, а он принял единственное правильное решение, обрубив все концы. Юлька давно привыкла к этой реальности, но забыть его так и не смогла. Ее сердце было закрыто для всех, а просто так, от скуки, она не могла. Стоило лишь на мгновение представить, как чьи-то губы и руки касаются ее, содрогалась от гадливости. Хотя однажды в Шарм-эль-Шейхе, поддавшись зною африканских ночей и галантно ухаживающему французу, она уступила, но это не принесло ни радости, ни удовольствия. Он был пылок и опытен, сделал все, чтобы ее первый сексуальный опыт прошел менее болезненно. Глядя на себя словно со стороны, она осталась безучастной к происходящему, а француз, видимо, решил, что она фригидна, и охладел к ней уже на следующий день.

— Ало! — спокойным и немного уставшим голосом проговорила она, взяв телефонную трубку.

— Юля? — услышала знакомый голос, и на сердце немного потеплело. Звонил Андрей Михайлович Старовойтов.