Миражи, мечты и реальность

Субасио обосновался на макушке горы с таким же названием, нынче включённой в национальный парк. Если смотреть сверху, а это самый обычный обзор в Умбрии, увидишь невысокие холмы и горы, покрытые лесами, нередко труднопроходимыми, из-за каменных россыпей и колючих кустарников. Плешки среди них – человеческие поселения, а чаще – это луга или альпийские предгорья.

Природа щедро заселила благодатный край всякой живностью, а особый статус позволил ей расплодиться и пребывать в неприкосновенности: по лесам и оливковым рощам деловито передвигались семьи диких кабанов, водились олени. Зайцы, наподобие домашних кур, паслись среди редколесья, а уж всякой мелочи не перечесть, можно даже волка встретить, но это редко. Мальчика интересовало устройство жизни каждого существа, вот почему так много времени он проводил в скрадке в роли молчаливого наблюдателя.

Всякий раз, выкатываясь на двухколёсном устройстве из городских ворот, он попадал в мир, который, как он по наивности думал, принадлежал ему одному. Древняя память, наподобие навигатора, вела его от одного открытия к другому, и потаённая жизнь природы принимала его как свою часть. Конечно, ему было далеко до Франциска Ассизского, божественного предка из тринадцатого столетия, которого он, несомненно, знал. О! Как бы он тоже хотел понимать, о чём поют птицы и включаться в разговор пчёл. Но даже то, что, порой, его молчаливое присутствие зверей не пугало, они не убегали и не прятались, придавало существованию особенное ощущение.

Знал Стефано и травы, да и всё, что росло на его родной умбрийской земле. И как иначе, если десять поколений родственников, сведения о которых записаны в церковных книгах, тоже жили здесь, изучали эту землю, возделывали и улучшали. Их исследовательский азарт нынче в генах Стефано, и по мере взросления он проявляется, будоража любознательный ум.

Всматривание в жизнь природы не прошло даром: повадки зверей мало чем отличались от ухваток коммерсантов, с которыми приходилось вести дела, пригодились и другие уроки: принимать текущие события беспристрастно, как погоду.

Дела пошли хорошо. Рядом с баром, восстановив и обновив одну из башен старой крепостной стены, открыли милый ресторанчик, кухня которого вот уже несколько десятилетий привлекает гурманов со всей Умбрии, и не только их. Нигде больше не сможете вы полакомиться несравненным воздушным омлетом с мускатными трюфелями, приправленным собственноручно сделанным олеем. А чечевица из Кастелуччо от друга Марио, по особому рецепту Стефано, считалась тем особым гастрономическим изыском, ради которого можно проделать немалый путь по горной дороге. Зайца с оливками часто заказывали родственники и знакомые, а их на мякине не проведёшь…  Счёт в банке увеличивался, это позволяло, сообразно моде, обновлять интерьер, обучать персонал, закупать только самые лучшие продукты.

Не раз мысленно Стефано посылал Творцу благодарность за своих детей. Двое сыновей и дочка оправдали ожидания: жили, не огорчая семью, и трудились на совесть. Он настоял, чтобы сыновья получили образование в другой стране:

– Вы должны приобрести новый опыт и, если захотите вернуться, станете мне помощниками. Я буду ждать вас.

 София, его любимица, вышла замуж и осталась в родительском доме. Она, как мать, души не чаяла в гостях, которые ежедневно радовали их как несходством речи, так и никогда не повторяющимися лицами.

– Отец, – щебетала она, – подумать только сколько образов у Бога и нет ни одного, чтобы точь-в-точь повторил другой!

Стефано был не столь оптимистичен насчёт обличий.

– Это не более чем разные одёжки. В сущности, все эти люди переживают до странности одинаковые опыты при несхожести их темпераментов, характеров. Они подвержены эгоизму, страхам, ревности, зависти, гордыне, рабской зависимости от своих желаний. Для чего всем надо повторять одно и тоже, биться в силках несовершенств? Существует ли алгоритм, при помощи которого можно победить сразу все недостатки? Как если сбросить старую одежду и облачиться во всё новое… Какая жизнь откроется тогда?

А пока ответ не найден Стефано шёл проторённым путём: неустанно выкорчёвывал, вытравлял, выталкивал взашей, выдирал упрямые и упорные, как корни осота, человеческие слабости. И были они подобны песку в пустыне: стоило с ними совладать в одной ситуации, они проявлялись в другой.

Нынче он силился справиться с огорчением: его подруга жизни Лусия впала в уныние. Её хлопотливость, добродушное подтрунивание, девичий короткий смешок, будто рот ладошкой прикрыла, и даже светлые кудряшки, подобно лёгкому дымку обрамляющие лицо, всё сникло, увяло, потускнело, враз лишилось жизни.