Миражи счастья в маленьком городе

– А голос нашей истории опять несется через все эпохи и века, – проговорила Рахиль на другом этаже. Директор кивнул. – Надо что-то предпринимать.

Комплекс неполноценности

Они впятером медленно шли из школы.

Почему мы так безжалостны к Макакусу, думала Марина. Почему у всех одновременно пробуждается животная жестокость? Ведь издеваются не над ним самим – его даже не замечают, – а над его беспомощностью. Все ненавидят Рахиль, но признают только ее – палку, кнут. Значит, мы – стадо. И что тут можно изменить, если даже Жанка ничего не хочет слушать?

Жанна – прямая, честная, но она презирает слабость. Вот она идет рядом: подбородок вздернут, во взгляде – ум, независимость, насмешка, и больше ничего нельзя прочесть. Глаза ее не выдают.

– Ну, хватит мировую скорбь изображать, – заявляет она. – Жалельщица выискалась.

– В жизни должны быть и Рахили, и Макакусы, – примирительно добавил Артур, – для равновесия.

Марина отметила, что вслух ничего не сказала, а ответы получила. И что, оказывается, можно мысли уметь читать, а друг друга не понимать.

– Да не должно быть так.

– И охота тебе забивать голову!

– Но мы же взрослые люди. А ведем себя как детский сад.

– А ты не видишь, что взрослые живут, зажмурив глаза и заткнув уши? Обо всех не наплачешься.

«Может, правда? – расстроилась Марина. – Почему мне непременно надо за всех переживать? То Дору было жалко, теперь Макакуса. Живут же люди без этого, свободные от всяких лишних мыслей… Откуда я это знаю? Знаю. Вот Рафаэль – он только собой занят, Артур – книжками. Почему я так не могу? Наверно, комплекс неполноценности. Или без комплекса это получусь уже не я, а Жанна?»

С Жанной они смеются надо всеми, с Рафаэлем – слушают музыку и обсуждают стихи, с Артуром – копаются в книжках и размышлениях, от которых первые двое шарахаются, а с Рудиком – плавают, кто дальше, и залезают на деревья, кто выше. Когда же она бывает собой? И бывает ли? Это что же – она всего лишь зеркало своих друзей? Которое само по себе – прозрачное пустое место?

– Оставьте общественные проблемы и слушайте меня, – потребовал Рафаэль, успевший за это время сочинить очередные стихи.

Она шла в середине

Над Белогорском опять висела туча. Солнце застряло в ее раскрытой пасти, и единственный луч упал на крышу странного дома с флюгером в виде парусного корабля.

Он стоял возле огромного дерева, росшего посреди тротуара, и смотрел, как туча ползет, а парусник поворачивается вслед за лучом. Может, ветер дул в ту сторону, но кораблик неизменно указывал туда, где было солнце.

Наблюдатель явно откуда-то пришел. Никто из местных не стал бы обращать внимание на примелькавшийся флюгер. К тому же, заслышав чьи-то шаги, он одним прыжком оказался на дереве. Но это было сделано чисто символично: он стоял на нижней ветке, небрежно облокотившись о ствол, совсем не прятался и продолжал разглядывать занимающий его предмет.

Туча выплюнула солнце, свет залил всю улицу. По тротуару медленно шагали пятеро, его ровесники. Она шла в середине, и каждая черточка ее лица мгновенно отзывалась на каждое их слово. Наблюдатель всмотрелся в эту компанию. Одного узнал: он видел этого парня в магазинчике, куда относил две старые книжки, а потом почти случайно дал ему по шее на пустыре.

Компания поравнялась с деревом и, хотя незнакомец уже не только не прятался, а весь подался вперед, прошла мимо, ничего не заметив.

Сумасшедшая Ева

Марина вошла в гостиную и остановилась. На нее смотрело вытянутое личико Павлика, физиономия дога тоже была недоуменной. На диване неподвижно сидела миниатюрная дама с бледным лицом и отсутствующим взглядом – она уже была у них недавно, на дне рождения. Рядом с ней – девчонка лет четырнадцати, рыженькая, с острой лисьей мордочкой. Папа заговорил:

– Это Ева и ее дочь Клара, познакомьтесь.

Странно: если в доме гости, почему он такой серьезный? Не лучезарится, как обычно. И гости сидят аршин проглотив, даже не поздоровались. А Пал Палыч добавил:

– Они у нас пока поживут. Одолжи, пожалуйста, Кларе какое-нибудь свое платье, а я попрошу Рахиль Исаковну, чтобы ее взяли в ваш класс. Мы с тобой потом еще поговорим, а пока устрой им комнату наверху. Пусть Дора поможет.

Но Доры нигде не было.

…Новость облетела всю Зеленую улицу. Соседи были потрясены. Петровна и Глебовна оповещали всех: Медведев из Странного Дома наконец женился. И на ком! На сумасшедшей Еве!

Об этой женщине ходили по Белогорску разные толки. Чокнутая она, утверждала Петровна. Да просто водит к себе чужих мужей – вот и все ее сумасшествие, возражала Глебовна. Нет, стоит только на нее взглянуть, и каждый скажет, что она ненормальная, спорила Петровна. Говорят, муж ее был моряком и утонул, с тех пор она и свихнулась. И не муж, опровергала Глебовна, а приятель, и не утонул, а сбежал, и правильно сделал.

Твоя сестра