Миражи (СИ)

— Я и представить не могла, что это так красиво! Нет, удивительно, невероятно! Река в гранитных берегах и мосты! Петропавловская Крепость! Сто раз видела это на фото по телевизору, в сети но… — она обратила к Виктору счастливое, изумленное лицо, не находя слов. — Я пробуду здесь ещё несколько дней, так мало, но точно знаю, что жизнь моя переменится, потому что я была здесь, видела этот город. Он никогда не станет моим, но и не отпустит меня, как и всех, кто ходил по его улицам, касался этих камней.

Она дотронулась до гранитного парапета бережно и осторожно, словно до живого. В первый момент Виктор не нашел, что сказать. Он улыбнулся ей в ответ и вдруг увидел Троицкий и Неву как в первый раз, это оказалось для Вяземского так же удивительно и невероятно, как стоять сейчас с незнакомой девочкой и чувствовать себя счастливым лишь потому, что крепкий невский ветер играл ее прекрасными волосами.

Картина потрясающей широты и свободы реки, обрамленной гранитными берегами, стальная рябь на воде, низкое величавое небо, простор — вот что открылось. И ветер, ветер! Он забирал все дурное, уносил в прошлое. Возможно ли? Да!

Сохраняя в себе это ощущение Виктор медленно шел вдоль гранитного парапета рядом с Вероникой, они поравнялись с воротами Летнего сада. Вяземский остановился, пораженный строгостью и простотой линий, контрастом золотого и чёрного между массивных гранитных колон, изяществом и лаконизмом украшений. Но главное — неотъемлемостью этой красоты от единого целого: Город, Нева, Летний сад. Он увидел их, увидел и понял. Едины и поют, похоже на симфонию ветра, реки, неба, мелодию линий.

Вяземскому хорошо был знаком исторический центр Питера, Виктор мог немало рассказать о домах, улицах, мостах, еще с института, когда всерьез увлёкся историей города, он помнил имена и даты, но ему и в голову не приходило, что можно относиться ко всему этому так. Глазами этой странной девушки смотрел он на Петербург и радовался мгновению жизни в здесь и сейчас.

— А если город все-таки станет вашим? Вы бы хотели? — спросил он.

— Раньше я бы сказала — нет. До того как увидала его, а теперь… наверно да. Но это невозможно, разве что чудо совершится.

— Чудеса для тех, кто верит. — Виктор оглянулся на здание Академии Культуры. — А ведь я тут учился, вон в том доме, он указал рукой на массивный фасад, обращенный к реке, — из окон видел то Петропавловскую крепость, то Летний сад.

— На экономиста учились тут? — удивилась Вероника.

— Нет, на режиссера, — засмеялся Виктор.

— Но как же… вы удивительный и странный.

Он только махнул рукой.

— Это всё так запутанно вышло, диплом понадобился. Рассказывать долго, да и не стал я режиссером, поэтому воспоминания оставим прошлому, в них мало интересного. Разве что всякие забавные моменты. Вот например, видите, там где мост через Лебяжью Канавку? Воооон там, с края место где можно коротким путем проникнуть в сад. Где пики решетки расположены веером — есть щель.

— А почему через ворота нельзя?

— Так ведь лень! Весной мы ходили в сад готовиться к экзаменам, а до ворот далеко, пока туда, пока обратно. Мы через решетку лазали и вот, одна девочка упала в Лебяжью канавку, прямо как Лиза из “Пиковой Дамы”

— Какой ужас, утонула?

— Нет, конечно, её же спасать кинулись.

— Вы?

— Нет, другие девчонки — из парней никто. Да там мелко. Мы их потом всех разом выловили с парапета, даже ноги не промочили, а они все вымокли.

— Очень по рыцарски. А дальше? Девочки не возмутились?

— Нисколько, наоборот… было смешно… дальше мы пошли кофе пить, девчонки все мокрые ввалились в буфет, а навстречу — декан факультета. И, самое удивительное, что он сразу догадался. Я до сих пор не пойму как, но он сказал, — Виктор сделал строгое лицо и копируя декана наставительно произнес: “Надо пользоваться воротами…”

— Может он сам так лазал? В юности, — Ника засмеялась, но тут же погрустнела, — как это замечательно жить и учиться тут.

Виктору захотелось её утешить и опять это странное желание прикоснуться к ней — взять за руку… Конечно он не стал делать этого, а начал рассказывать о городе, но на самом деле о себе.