Миражи таёжного озера (СИ)

Окинув беглым взглядом комнату, Христофоров направился к выходу из дома. Уж очень ему хотелось узнать, что произошло и где Ева с Димой, но будить посреди ночи хозяев ему не позволяла совесть.

Вопрос с совестью решился сам собой. Дверь распахнулась перед носом профессора, и на пороге появился заспанный дед Миша с взъерошенными седыми волосами.

— Ох, и напугал ты меня, Вениамин! — быстро прошептал он, затащив Христофорова в комнату, и плотно закрыл за собой дверь.

Христофоров отступил назад и только сейчас заметил в руке у друга сверток.

— Проснулся оттого, что половицы скрипят, — продолжили дед Миша, присаживаясь в кресло. — Думаю что это? Ребята то уехали, ты спишь, а звуки? Звуки то сами по себе не появляются. Вот вышел, а тебя и нет! Думаю, неужели опять?

Дед Миша замолчал и, нахмурившись, осмотрел профессора.

— С тобой, Веня все хорошо? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Ты мне лучше ответь, где молодежь? И что тут собственно произошло? А то смотришь на меня как на прокаженного!

— А ты что, совсем ничего не помнишь? — дед Миша вновь перешел на шепот. Приблизил свое лицо. — Тебя эта ведьма к себе забирала. Думал, не вернет!

— Забирала? Как?

— Ну! Кажись, не помнишь? Ну не совсем она, а те, что вместе с ней приходят.

— Нет, не помню, но то, что вернуться меня заставила, это точно. Я по ее голосу и пришел.

— Откуда? — вытаращился дед.

— Из райского сада, — горько усмехнулся Христофоров. — Черт его знает, откуда! Где дети?

— Дети-то? Разъехались еще утром — Ева в общину, Митя на полигон, — дед Миша заговорчески подмигнул и закивал головой. — Вот, просили передать, если ты вдруг «вернешься».

— Что это?

Христофоров взял протянутый сверток. Развернув, увидел план полигона, заметки и сразу же понял что это.

— Значит, Ева все выяснила. — Закивал он головой, задумавшись. — Теперь мне понятно, куда они отправились. Так что же я сижу!? Мне необходимо помочь им!

Вениамин Борисович подскочил на ноги, возбужденно махнул рукой и собрался уходить.

— Остановись, Веня! Куда ты? — преградил ему путь дед Миша. — Ночь на дворе, да и не догнать тебе их.

— Но…, — Христофоров послушно сел, нахмурился, сдвигая брови к переносице. — Как быть?

— Для начала успокойся, а я чайку заварю. Выпьешь?

— Да, — профессор отрешенно кивнул. — Горячего чайку не помешает.

Дед Миша отправился на кухню ставить чайник, а Христофоров тем временем пересел в кресло поближе к свету и принялся изучать документы. Все их догадки подтвердились — об этом говорили записи из архива.

Действительно в начале восьмидесятых годов при строительстве штаба в одном из коллекторов были обнаружены останки ребенка, об этом ясно свидетельствовали записи, только одно обстоятельство так и осталось не разгаданным — толи останки извлекли и кремировали, толи оставили в колодце. В документах пояснялось лишь то, что строители, работавшие в то время на полигоне, не обременили себя работой по извлечению.

— А что же произошло после, когда этот факт стал известен? — спросил Христофоров и зашелестел бумагами, пытаясь найти ответ.

Анализ и изучение архивных документов ничего не дал.

Христофоров повернулся на звук открывающейся двери — гостеприимный хозяин дома держал в руках поднос с чашками. Профессор отложил бумаги, убрал со столика лишние вещи, освободив место для подноса. Теперь уже дед Миша сел на кровать напротив гостя, придвинул ему одну из чашек с напитком.

Вениамин Борисович осторожно отхлебнул горячего чаю и почувствовал вкус мяты.

— Хорош чаек! — он одобряюще кивнул.

— Хорош, — согласился дед Миша, откусывая кусок от румяной булки. — Это у вас там, в городе не пьют такой чай, с мятой, с травами, травятся только новыми продуктами, химикатами сплошными. Угощайся, — он придвинул тарелку с булками. — Дуся днем пекла, молодежь хотела кормить.

— Спасибо, пожалуй, съем.

Христофоров пил чай с мятой, ел булку, а в голове крутилась одна и та же мысль, что не просто так он слышал её голос, стало быть, необходимо действовать.

— Слушай, Миш, — сказал он после продолжительной паузы, — ну не могу я так! Я должен, просто обязан быть там — с ними. Подбрось до полпути, а?

Дед Миша внимательно посмотрел на товарища. Вид у Христофорова был серьезный, настрой решительный, а стало быть — не передумает.

— Подбросить? Да где ж ты искать их будешь? Морок этой ночью таёжными землями правит. Не боишься, что только усугубишь всё? Галина хоть и старая, но дело свое знает. Вся община ей в эту ночь помогает. Заговоры и молитвы в каждом доме шепчут. Весь лес гудит. Не слышишь что ли? Живые против мертвых.

— Галина? Кто это? Что значит живые против…

— Ой! — дед Миша махнул рукой. — Ты не кипятись. Она Еву в их мир отправила. Да заговорила, чтоб вернулась. А Митька ваш уже и сам одной ногой там, на погост пошел. Чувствую. Да только помешать я не могу. Всё идет, как должно быть.

— Нет, — решительно мотнул головой Христофоров. — Я помогу, я должен!