Миражи таёжного озера (СИ)

Дед замолчал. Затянулся. Митя спросил:

— А этот черный кот? Он кто был? Или это реально просто кот? Соседский может?

— Скажешь тоже, соседский! Я соседских знаю. Да и не держим мы черных котов. Раньше колдуньи превращалась в черных кошек, вот и делай выводы, кто ее подослал. Мне еще отец рассказывал: по соседству с нами женщина жила, все подозревали ее в колдовстве. И вот повадилась по вечерам по соседям черная кошка бегать. Ну, отец как-то раз поймал её и, будучи уверенным, что это она разговоры слушает, дернул ее за усы, да швырнул об забор. А на утро эта соседка вышла в огород с перевязанной головой, да синяком над губами, подошла к отцу и сказала: вот видишь, что ты со мной сделал!

— Я конечно всё понимаю, — не удержался Степан. — Местный фольклор и все такое…

— Славянский, — перебил его Митя.

— Что?

— Не местный говорю, а славянский. Это все издревле известно, открой любую энциклопедию. Тут интересно другое — если все здесь так и живет по этим законам, то где нам найти ту Катьку? И как это всё прекратить? Разбушевалась ваша нечисть, неужели управы нет?

Дед мрачно усмехнулся.

— Управы давно уж нет. И кто бы его знал почему. Вместе с черными колдунами сожгли и знахарок, а они держали баланс. Но ее вам все равно не отыскать. Проще будет друга найти. Там он…в могиле лежит, — дед затушил папиросу, положил остаток в карман и, развернувшись, направился в дом.

Парни долго молчали, обдумывая услышанное. В это не хотелось верить, да, особо и не верилось.

— Что ты думаешь? — наконец спросил Стёпа.

— А что тут думать. Или сейчас все проверим, или так и будем гадать. Надо посмотреть, — решительно сказал Митя и посмотрел другу в глаза. — Поедем-ка мы на кладбище, да лопату возьмем…

Заходящее солнце еще грело. Погода была теплой и спокойной, но несмотря на такой прекрасный день на душе у обоих скребли кошки.

Машину бросили на дороге.

Шли молча, слушая шарканье своих ног и вдыхая сухой пыльный воздух. Никто не осмеливался заговорить, оба знали — делают что-то не хорошее, и потом это неприятное воспоминание еще долго будет всплывать в их памяти, а мозг будет показывать страшные картинки перед глазами.

Оно показалось — заброшенное и молчаливое. Старые силуэты крестов и надгробий, были в запущенном, удрученном состоянии. Кладбищенские осины зашевелили листьями и ветвями, хотя ветра почти не ощущалось. Они словно поприветствовали их, развернули к ним свои ветви. Вот они, многолетние души, растущие здесь с незапамятных времен, свидетелей всех событий, что здесь происходили.

Ребята остановились одновременно, как по команде. Оба стояли и смотрели вперед. Оба одновременно закурили.

— А может, мы не первые идиоты, кто решается такое совершить? — затягиваясь, спросил Стёпа. — Может у местных жителей такой обычай — издеваться над приезжими? Не зря же у них столько сказок про это место!

— Да, брось, ты! Они, конечно, верят во все это, но это действительно смахивает на их страх и веру, а не на выдумки. Ты видел, как они шепчут, когда говорят об этом? А страх, что загорается в их глазах?

— Да. Этого не отнимешь. Но самовнушение страшная штука!

Бросило в жар, то ли от духоты, то ли от маленького страха, который зарождался внутри каждого, но никто не выдавал своих эмоций, а напряжение тем временем нарастало.

— Грех на душу берем, — тихо прошептал Митя.

— Да, — согласился Степан, голос его тоже был тих. — А, вдруг, он и вправду там?

Митя сначала хотел сказать — будем надеяться, но, поняв, весь ужас своих мыслей, промолчал. Если он там, то вернется. Если в лесу — столько дней! — то пропал. Они продолжили ход.

Погост появился, когда они спустились с холма и прошли вдоль кромки леса и свернули на поле.

Высокие осины и черные надгробия навевали леденящий душу ужас.

Тумана не было. Природа замерла, с любопытством за ними наблюдая.

— Вот дураки! — прошептал Стёпа.

Митя ухмыльнулся, напевая под нос:

— …в ночном лесу костёр горел, а у костра усталый дедушка сидел…

Через несколько минут, они уже стояли над той самой могилой, которой не было в первый раз, и которая появилась позже.

— А, ты уверен, что ее не было? — неуверенно спросил Митя и в ожидании ответа посмотрел на друга.

— Да, — на удивление твердо ответил Стёпа. — А ты?

— Вроде бы тоже. Но, согласись, она же старая, — Митя присел на корточки, и потрогал землю рукой, немного разрыхлив ее.

Степан присел рядом.

— Да, твердая, — согласился он. — Но, ее точно не было.

Степан встал, огляделся и решительно взял в руки лопату.

— Ничего нам за это не будет, — успокоил он сам себя. — Мы из благих целей, да? — спросил он у друга, немного испугано глядя ему в глаза.

— Естественно! — воскликнул тот и тоже взял маленькую лопату. — Как разроем, так и обратно зароем.

— Действительно.

Парни начали копать.

Сначала было трудно: земля твердая, почти окаменевшая, совсем не поддавалась, но потом, стало легче. Спустя какое-то время, их лопаты наткнулись на остатки гроба, который от времени почти развалился.

— Черт! У меня сейчас инфаркт будет! — выругался Митя, вытер лоб, на котором выступили испарины, и откинул в сторону старую деревяшку.