Миражи в Лялином переулке

«Думаю, вы согласитесь: учить детей – это тяжёлый труд, – сделала я небольшое вступление. – Однако у каждого из вас один или два ребёнка, в крайнем случае – три. Теперь представьте, что их тридцать. Тут уже возникают проблемы не в первой степени, а, как говорит мой муж, в десятой и так далее. Именно поэтому очередей на наши должности не наблюдается. Здесь я даже не обсуждаю вопрос зарплаты, хотя иногда хочется сказать: “А на Западе учителя получают…” Попробуй такое сказать, и чиновник от образования тут же ответит: “Мы живём не на Западе, а в России, а учителя – часть передовой интеллигенции. Следовательно, должны работать за идею”. Не спорю. Однако всё чаще и чаще мы, российские учителя, думаем, что нас кинули. Другого слова не придумаешь. Всё равно как лягушку из старой притчи. Однако лягушку кинули в сливки. А нас куда? Я отвечу так: нас бросили в джунгли. А там, как известно, выживает сильнейший. Не мудрейший, позволю заметить, а сильнейший. Вот и приходится выживать: две ставки в школе, в свободное время – репетиторство, вечером – домашние дела».

Я вошла в роль и, остановившись посреди дороги, оглядела ряды снующих мимо машин. В этот момент я вся была там – на воображаемом родительском собрании: «И в то же время есть что-то неуловимо притягательное в нашей профессии. Она как запах хороших духов – есть первая нотка, вторая, а в памяти остаётся третья».

Я глубоко вдохнула и ринулась на другую сторону дороги.

– Ненормальная, – послышался возмущённый голос.

Прошмыгнув перед огромным джипом, я виновато махнула рукой.

– Ты что? – возмутился шофёр. – На кладбище торопишься?

– В школу, – ответила я и прыгнула на тротуар.

– Училка, значит. Все вы с прибабахом.

Джип взревел и умчался

– Точно, с прибабахом, – согласилась я и потрусила дальше.

До лицея оставалось пять минут ходьбы, и я поспешила закончить речь:

«Так вот. Те, кто чувствует третью нотку, из школы не уходят. Знаете почему? Они чувствуют другую энергетику и живут в молодой и здоровой среде».

В подтверждение этой мысли я кивнула, и шапка чуть не свалилась мне под ноги. Нахлобучив её до бровей, я продолжала:

– Вы никогда не обращали внимания, насколько моложе выглядят учителя, которых дети любят или уважают? Я не придумываю, это факт.

Я гордо подняла голову и замедлила шаг.

«Без любви выжить в нашей профессии невозможно. Поэтому по большому счёту в школах остаются лишь те, кто по-настоящему предан детям. И тогда… Тогда появляется удивительная гармония, награда за которую – некоторое неосязаемое нечто. Его не измеришь деньгами, его трудно объяснить, невозможно показать. Думаю, оно объединяет в себе то, что ни дети, ни мы, взрослые, недополучили дома.

Я остановилась у ворот лицея и посмотрела на высокую решётку.

Хорошо сказано. Но не поймут. Ещё подумают, как шофёр джипа: «А наша Маргарита Владимировна, оказывается, с прибабахом!» Лучше поговорю о предстоящих ЕГЭ.

Глава 4

Войдя в лицей, я встретила Нюту.

– Прикинь, Адамыч запретил новогоднюю дискотеку, – нервно сказала она. – Ну не козёл? Видите ли, приказ Департамента образования.

– При чём тут Департамент?

– Эпидемия гриппа, милочка. Нельзя проводить массовые мероприятия.

– Значит, новогодний концерт отменяется?

– Сказала бы я…

Возмущённо махнув рукой, Нюта двинулась к своему кабинету. Её крутые бёдра угрожающе ходили из стороны в сторону, короткие ножки, казалось, вбивали в пол огромные гвозди.

Я взглянула на дверь директорского кабинета и тяжело вздохнула.

А как же быть с детьми – с теми, кто не болеет гриппом?

Звонок на урок подстегнул, и я резво взяла старт. Нога неожиданно подвернулась, и лежать бы мне на линолеуме, не окажись рядом… директора. Он подхватил меня за талию и елейным голосом сказал:

– Опаздываете, Маргарита Владимировна. Нехорошо.

– Уже бегу, Александр Адамович, бегу.

Я оттолкнулась от директора и затерялась в толпе детей, спешащих на урок.

И надо было нарваться на Адамыча! Сейчас напротив моей фамилии поставит изящную закорючку. Потом другую, третью… Через месяц вызовет в кабинет – и начнётся: «Маргарита Владимировна, надо принять участие в конкурсе “Учитель года”». Попробуй откажись. Директор постучит толстым пальцем по списку и… Тут ты и попалась. Считай, три месяца из жизни выкинуто. Уроки напоказ, куча бумажек, масса ненужных разговоров, улыбки дамам и господам из Департамента образования. А результат? Для работы – ноль, а может, и минус. Для Адамыча – плюс. Учителя принимают участие в престижных профессиональных конкурсах. Для дам и господ из Департамента – тоже плюс: они провели очередное мероприятие. А детям сорвали новогодний праздник. И ничего, всем комфортно.