МирЭМ

– Ох, этот запах я не переношу, – подметила Мартушка, зажимая нос. – Слушай, Маруся, – заторопилась она с вопросом, сгорая от любопытства, – что хотела спросить… – Аринка мне как-то недружелюбно ляпнула, что Влад не ее отец. А я и не знала, удивилась поначалу не на шутку. А что с ее отцом случилось? Почему вы жить не стали? – норовила Марта узнать подробности давно минувшей истории из жизни подруги.

– Было по молодости и по глупости, – не распространялась особо Маруся о забытом прошлом. – Он не из местных. Поэтому я не знаю, что с ним и где он. Мне и ни к чему, да и Аринке тоже, – расходилась по ее телу слабость, невольно клонило глаза в сон.

– Что ж… она у тебя отважная, смелая, ответственная девочка, – резюмировала Марта молодую красавицу.

– Да, она такая, моя надежа, – подхватила Маруся бодряще, счастливо улыбнувшись, обрывая разговор, заслышав мужские шаги.

– Мы пойдем, – откланялась Марта, завидя Дениса и жалея Марусю, – отдыхай подруженька, приходите к нам на пасху, обещалась в гости зайти Маша.

– Придем. Спасибо что проведали!

– Не за что сестрица, – ответил Денис на пороге, – зови! – улыбнулся он, шутливо взглянув на прощание.

– Позову, – заверила его Маруся доброй улыбкой, почувствовав к вечеру усталость, после родильного дома.

32

Солнце играло на небе. То появится, то исчезнет, слезясь иногда на землю, живительной влагой. Жизнь по солнечному расписанию идет. А люди без времени и жизни не представляют, ориентируясь на стрелки вечно бегущие.

Без пятнадцати шесть, вернулся сосед со второго этажа, что живет над Машей, а ровно через десять минут соседка с третьего. Налегке вернулась молодая девчонка с четвертого, с провожающим ее молодым парнем. Между третьим и четвертым они подолгу болтают, шутят, смеются, расходятся уж, когда смеркается. Пожилая соседка с первого появляется на пороге своей квартиры очень редко, живет неприметно, но сегодня она сделала выходку в магазин. Так за месяц своего заточения в квартире с замурованной ногой в гипсе, Мария отследила расписание целого подъезда. По соседям она сверяла часы, ощущала их настроение, перепады давления, успехи и мелкие неудачи. Общаясь с ними телепатически, она переживала за них, словно кругом нее родные люди. Три раза в неделю к ней заезжал Майкл, привозил ей продукты и помогал справиться с делами. Поддерживал ее морально, рассказывая какие-нибудь курьезные случаи из своей жизни: как маленький обжог палец об утюг, а потом вздулся большой пузырь; как упал с горки и разбил нос, да так, что весь двор был в красный горошек от крови; как споткнулся на ровном месте и завалился в лужу, а потом мокрый плелся до дома, а бабушка с дедом, за место того, чтобы пожалеть, отругали его. Машка так и поняла, Майкла часто ругали и редко хвалили, поэтому он такой местами неуверенный в себе и против семьи тягаться не будет… Она замечала в его взгляде потерянность, а в ногах тихий шаг. Не выдержав натянутости, Мария задала ему прямой вопрос: – после того, как мне снимут гипс, ты уедешь в Москву?

Майк ответил, недоговаривая: – с чего ты так решила? Найду здесь работу, будем жить, если примешь меня, конечно…

– Приму, – одобряла она его решение, теряясь в ярком пламени его черных глаз. Она жила им, но предвидела, что ничего из этого не выйдет…, сам же он не кривил душой желая остаться с ней, в то время как у родителей на его счет, имелись давно другие запланированные планы.

– Майкл, – внушительно предписывала ему мама, Анастасия Терентьевна, – раз с Машей случилась беда, ты обязан ей помочь, ну, как только она выздоровеет, отправишься тут же в Москву!

– Я никуда не поеду! – противился Миша. «Посмотрим, как не поедешь» – выражал ее взгляд. И он, прикусывая губу, переставал храбриться, не смея ей перечить.

В день, когда Маше сняли гипс, она заплакала на больничной скамейке.

– Тебе больно? – сочувственно спросил Майкл.

– Совсем не чувствую кожу, как будто отмерла, – ответила она, вытирая слезы, появляющиеся из чувственных глазниц.

– Я тебя понесу, – произнес Миша и лихо подхватив своими сильными руками, он донес ее до машины. Он всплеснул мучительной внутренней неудовлетворенностью, перед неизбежной реальностью.

Она всю дорогу от поликлиники до дома, уклонялась смотреть на него через салонное зеркало, сердце безысходно жгло. «Он привезет ее и уедет. Вот и вся история…»

33

А весна в этом году распахнула свои райские двери. Зашелестела молодыми свежими листочками, проросла распустившимися цветами и где-то высоко загуляла наперегонки с белыми, рассыпчатыми тучками.

Всего за один месяц Маруся свободно скинула излишние килограммы. В зеркале на нее глядела молодая женщина, с девичьими глазами. И бела, и румяна. Молода, словно ей восемнадцать, здоровая и крепкая телом.