Миргород (СИ)

Там, где у рыбы глаз, тут как раз был вокзал. А потом от него три длинные-длинные улицы вели к самому хвосту, где упирались в бетонные заборы промышленной зоны. Там, у заводов, и дома были похуже, и зелень пожиже. Но зато дым погуще.

Здесь, где у гигантской рыбы должны быть грудные плавники, торчал в реку взорванный в ходе какой-то из прокатившихся войн старый железнодорожный мост. Так и не отремонтировали его за долгие годы после войны. Так и был он для любой власти больным зубом. Но куда деваться? Не выдернешь ведь, не разберешь, а на ремонт никогда нет средств и времени. И потом, мост всегда был государственным, а не городским. Вот пусть его государство и строит. Какое? А любое государство, если уцелело после той войны хоть одно.

На набережной у моста на обломках бетона и гранита сидели рыбаки, подергивая длинными удочками. Карл не заглядывал в яркие пластиковые ведерки, стоящие возле их ног, но понял главное - раз здесь ловят, значит, вода чистая. За широким водным простором тонкой полоской желтел далекий противоположный берег. Левый, если по правилам. Низкий и песчаный, поросший вдоль длинных песчаных пляжей черным кустарником. Наверное, в хороший паводок его заливает, и тогда река отсюда кажется самым настоящим безбрежным морем. Кстати, и море тут у них где-то совсем неподалеку.

От воды пахло рыбой и немного какой-то травой.

С другой стороны города, по зубчатому гребню спинного плавника огромной рыбы, шли старые развалины. Они тоже затянулись зеленью дикого винограда, а поверх - желтыми плетями колючей повилики, опустились давно в мягкие на вид холмы, рассыпались в щебень. Сюда не ходили просто погулять. Тут пахло сыростью и одновременно пылью, гарью давно сгоревшего, и недавними кострами, которые все-таки кто-то жег по ночам. Дети иногда пробирались, чтобы поиграть в еще достаточно крепких, чтобы не осыпаться от прикосновения, остовах старых зданий в "войнушку". Самые смелые из мальчишек доходили по расчищенным поперечным проспектам сквозь кварталы развалин до последних окраин города, падающих резко в окружающую степь. Если попадались патрулям - тогда было больно. Родители не жалели ремней на воспитание осторожности и пропаганду правильного понимания свободы.

Дальше окраины даже самые храбрые все равно не ходили. Дальше, буквально метрах в пятидесяти или чуть больше, начинался белый туман. Вечным его назвали когда-то давно местные журналисты, а потом подхватили и все остальные. Стена тумана отгораживала город от степи и от всего мира. В туман уходила широкая гладкая дорога, совершенно не поврежденная войной и временем. За туманом пряталось солнце по вечерам.

В туман можно было только уйти, что иногда случалось на памяти горожан, но еще никто и никогда не выходил из тумана к городу.

Карл долго смотрел на колышущееся белое полотнище, опираясь обеими руками на зонтик, как на трость. Ветерок с реки легко пронизывал город и упирался, бился в стену тумана, как в белые простыни, вывешенные кем-то для просушки. Простыни, казалось, слегка колыхались на своих веревках, не сдвигаясь ни на сантиметр, а ветер на них сразу и заканчивался.

Сзади вежливо кашлянули.

Он обернулся, тут же охватывая взором все подходы к заросшему пожелтевшей повиликой пригорку щебня, на котором стоял, задумавшись. Что они тут, только парами ходят, что ли? Внизу за его спиной стояли двое крепкого вида мужчин в серых костюмах и в серых же шляпах, затеняющих внимательные глаза.

- Спуститесь, пожалуйста, - вежливо сказал один из них.

А второй сделал два шага в сторону и напоказ сунул руку за пазуху.

Что там у него? Оружие, похоже? Серьезно они подходят к разговорам с неизвестными...

- Слушаю вас, - прикоснулся вежливо к полям своей шляпы, купленной буквально пару часов назад, Карл. - Какие-то проблемы?

- Представьтесь, медленно предъявите свое оружие, документы на него, и имейте в виду, что предупреждений не будет - мы стреляем только на поражение.

Карл подумал, что ссора с властями в первый же день никак не входит в его намерения. А это, судя по спокойной уверенности, именно какие-то местные власти. Вернее, представители властей. Интересно, почему, если это полиция или еще какая-то государственная структура, то не в форме, как обычно бывает?

- Иеро Вандерер, - он еще раз коснулся двумя пальцами полей шляпы. - Приезжий. Не вооружен.

- Это вам минус, уважаемый Иеро. Закон надо соблюдать, даже если вы последовательный пацифист. Не дух соблюдать, но саму букву закона.

- Я что-то нарушил? - удивился Карл.

- А вот это мы сейчас и выясняем как раз: что именно вы нарушили и на сколько.

Он сказал - на сколько. Не "насколько", а четко выделяя именно два слова. То есть, на сколько, на какую именно сумму, так ведь получается? Они тут продажные все, что ли?

- И на сколько же?

"Серые" смотрели без выражения одинаковыми оловянными глазами из тени, создаваемой шляпами.

- Двести, - сказал после паузы тот, что выглядел старше.

А получив вынутые из кожаного бумажника две цветные банкноты: