Мириады миров

И снова она увидела пики гор, пологие холмы, высокие деревья с густой хвоей. Увидела великолепные пещеры, где обитали белые змеи.

История повторялась. Приземлялись космические корабли, из них выходили многорукие великаны, а за ними следовали… Кот-коххи! Пружинили мягкие лапы, покачивались пушистые хвосты. «Фригия! – осенило Лэтэ. – Мне показывают историю Фригии».

…Широкая огненная полоса пересекла стену, будто незримая черта отделила недра планеты от ее поверхности. Откуда-то сверху хлынул ровный пурпурный свет. Трещины сомкнулись, картины исчезли.

Лэтэ прижала ладони к щекам. Недаром поставлены были каменные двери. Хозяева недр не поднимались наверх, колонисты не спускались вниз.

Она переступила черту. Вероятно, переступила первая – ни в одной из картин хозяева не изображали встречу с Юэль. Вероятно, ее сестра не спускалась под землю. А может, вовсе не прилетала на Фригию? И это был не ее портрет?

Лэтэ сидела, не шевелясь. Что же она натворила?! Вместо того, чтобы дождаться Рэна и Соэла и расспросить властителей Фригии, она нетерпеливо, словно маленький ребенок, бросилась на поиски. Поступила не лучше, чем на Златке, когда донесла на Соэла.

«Что теперь будет?» Она боялась уже не за себя. Желай повелители недр с ней расправиться – расправились бы без объяснений. Гораздо сильнее она страшилась за кот-коххов. Что, если повелители недр улетят? И Фригия начнет медленно разрушаться, как та, другая, планета?

Лэтэ поднялась с песка. Как сообщить белым змеям, что кот-коххи не виновны? Она сама, по глупой беспечности и неуемной тревоге, проникла в пещеры. Что теперь делать? Она не знает языка хозяев планеты, они не понимают ее язык. Читать мысли, наверное, тоже не умеют, иначе давно бы вывели ее на поверхность.

Остается язык жестов. Да, наверное, она сумеет показать, как – одну за другой – открыла двери башни и спустилась вниз. Но сможет ли объяснить, зачем это сделала? Как втолковать повелителям недр, что она боялась за сестру? Как изобразить это – в танце?

В третий раз Лэтэ обошла пещеру, словно изучая незнакомую сцену. В ушах все громче звучал голос ее первой учительницы: «Танец – звучание души». Тилла была уже немолода, но гибка и проворна, как девочка. Она умела передать танцем и трепетание листвы, и плавный бег облаков, и ярость волн, и кипение водоворотов.

Лэтэ начала короткую разминку – приседания, наклоны, прыжки. Сегодня тело должно слушаться, как никогда, чтобы отразить малейшие движения души. Неужели она не сумеет показать, чем полно сердце?

Конечно, она привыкла танцевать в невесомости. Но, прежде, чем взмыть в воздух, любой танец разучивают на паркете. «В воздухе все движения получаются выразительнее, легче, завершеннее. Однако придется довольствоваться тем, что есть».

Она негромко пропела первые такты из «Огненной росы». Этот балет собирались ставить как раз тогда, когда театр погиб. Точнее, погибло высокое искусство танца в невесомости. Воздушных танцовщиц сменили заурядные плясуны с антигравами – антигравитационными поясами. Изменяя собственный вес, они без труда могли проделать любое движение в воздухе, любой, самый сложный трюк.

Взмывая в воздух, Лэтэ стремилась доказать, какого совершенства может достичь человек. А плясуны с антигравами доказывали, что человеку незачем стремиться к совершенству – техника все сделает за него. Даже бревно может танцевать с антигравом.

«Не время думать об этом». Лэтэ запела громче. Пусть под ногами не твердый пол, а рыхлый песок, она покажет все свое умение.

В ушах гремела увертюра. Звон литавров, перекличка колокольчиков. Лэтэ выступила на середину пещеры. Пауза. Длинная серебристая трель. Утро, рассвет, незамутненная радость.

Беспечно и весело бежала Лэтэ по песку, будто не смыкались вокруг каменные стены пещеры, а лежал перед ней бесконечный мир. Она улыбалась солнцу, подставляло лицо ветру, скакала по лужам, поднимая тысячи брызг. И все время крепко держала за руку младшую сестру. Вдвоем они смеялись, озорничали. Лэтэ брызнула на Юэль водой и увернулась от ответных брызг. Сестра подставила ей ножку, и Лэтэ покатилась кубарем. Вскочила, кинулась вдогонку за негодной девчонкой.

Мелодия убыстрялась, становилась все тревожнее. Точно наяву слышала Лэтэ мощные аккорды.

Она не сомневалась, что танец привлек зрителей: в черных трещинах стен светились разноцветные огоньки глаз. Вдобавок, она обнаружила, что песок со дна пещеры просочился в невидимые трещины. Она танцевала на ровном каменном полу. В голове пронеслось неуместно-торжествующее: «Аншлаг. Все билеты проданы».

Тревожно оглянулась – сестра исчезла. Лэтэ метнулась в одну сторону, в другую. Призывно взмахнула рукой, не дождалась ответного взмаха. Растерянность, полную растерянность отражали ее движения. Шажок, наклон головы – напряженно прислушалось. Шажок, другой – побежала, остановилась, внимательно приглядываясь.