Мирное время

Митинг открыл Иргашев. Он хорошо и взволнованно говорил о том, что сегодня, у нас, на границе двух миров, появились новые стальные кони, которые не только поднимут целину, но изменят всю крестьянскую жизнь.

После митинга тракторы переехали в Шаартуз. Кишлак ожил. По улицам, еще недавно сонным и тихим, целый день гуляла молодежь, слышались песни, веселый смех. Впервые заиграла гармоника.

Вечером Иргашев уехал в Кабадиан. Перед отъездом он поручил Виктору проверить ход коллективизации в ближних селениях.

На другой день Виктор выехал из Шаартуза. По пути к нему присоединился Очильды. В кишлаке Саят их постигла первая неудача. Созвать собрание не удалось. Все дворы оказались наглухо закрытыми. Они не нашли в кишлаке ни одного мужчины. Только женщины пугливо выглядывали из-за глиняных заборов. Даже чайхана была закрыта.

Кишлак Чоршамбе встретил их также неприветливо. Они проехали по безлюдным тихим улочкам, пересекли пустынную площадь и спешились у чайханы. Там они нашли толстого, засаленного чайханщика.

Друзья попросили чаю. Чайханщик принес чайники и уселся неподалеку. Видно было, что ему очень хотелось поговорить. И верно, он рассказал, что два дня назад сюда приезжал уполномоченный по фамилии Куранский. Он собрал всех жителей кишлака и объявил, что они теперь "колхоз". Куранский тут же выбрал одного парня, Азима, чтобы тот переписал у жителей кишлака всех лошадей, коров, коз, овец и кур. Это все, сказал он, станет общим. Никто не сможет пить молоко от своей коровы и есть яйца от своих кур. Куранский на всех кричал и так напугал, что когда понадобилось подписывать какую-то бумагу, то все дехкане беспрекословно приложили свои пальцы. Куранский уехал, а жители до сих пор не могут прийти в себя. Мужчины скрываются, не выходят на улицу, а женщины плачут и просят мужей не отдавать их в колхоз. Во всех дворах режут коров, баранов, коз.

Виктор понял, что и в Саяте побывал этот уполномоченный.

Поехали в другие кишлаки. И повсюду, где до них побывал Куранский, они встречали враждебное отношение, недоверие, с ними не решались даже разговаривать. Дехкане, напуганные угрозами, прятались, не хотели идти на собрания. Они не поддавались никаким уговорам, их не прельщали никакие обещания.

В кишлаке Чорбох Куранский составил список "пожелавших" вступить в колхоз, передал его в лавчонку кооперации, запретив продавать товары всем остальным дехканам, которые в этом списке не значились. Виктор объяснил заведующему кооперативом, что продавать товары нужно всем, кто будет платить за них деньги, а список отобрал. Кооператор проводил Виктора удивленным взглядом и тут же, на всякий случай, вообще закрыл лавочку.

В кишлаке Кият Виктор узнал, что Куранский записал всех в колхоз и предупредил, чтобы готовились ломать все старые дома: он, де, скоро вернется - руководить постройкой одного большого барака, где все колхозники будут жить вместе. В ту же ночь половина жителей Кията сложила на арбы свои пожитки и собралась уходить за кордон. Пограничники остановили дехкан возле переправы и уговорили их вернуться.

В кишлаке Араб-хона жили правнуки некогда покинувших родную страну арабов, которые считали себя потомками пророка. Куранский начал здесь организацию колхоза с того, что предложил выгнать из селения всех мулл и имамов...

Виктор поскакал в Кабадиан. Он нашел Иргашева и рассказал ему обо всем виденном. Иргашев немедленно созвал бюро райкома партии, вызвал Куранского и всех, кто проводит в районе коллективизацию.

На бюро Виктор снова повторил все, что рассказывал Иргашеву. Куранский сидел красный, злой, кусал губы и что-то быстро записывал в блокнот.

- Так совершаются провокации, - закончил Виктор. - Плохую услугу оказал Куранский коллективизации. Теперь нам будет в десять раз труднее организовать в районе колхозы.

Куранский вскочил с места и, заикаясь от злости, закричал:

- Яйца кур не учат!.. Ты еще под столом ходил, когда мы революцию делали! Я не позволю мальчишкам указывать мне...

- Спокойней, Куранский. Парень очень резонно говорит, - невозмутимо перебил его Иргашев. - Высказывайся по существу.

- И по существу скажу, - сразу сбавил тон Куранский. - Коллективизацию я проводил правильно. Район должен быть коллективизирован. И точка. Ни одного единоличника.

- Ну, ты немного загибаешь, - возразил секретарь райкома Ширинов. Надо учесть наши особенности.

- Какие у нас особенности? Что мы, не в советской стране живем? Что у нас, не Советская власть? Я заявляю со всей ответственностью - ни одного единоличника к Первому мая!

- А ответственность за то, что половина хозяйств уйдет в Афганистан? спросил Ширинов.

- Уйдут кулаки! Пусть уходят. Советские элементы останутся у нас.

- А как с торговлей? Товары будем продавать только колхозникам? - с улыбкой спросил Иргашев.

- Да, только колхозникам, - кипятился Куранский. Он вытер платком свою лысую голову и посмотрел в блокнот. - А насчет ломки кибиток - тоже правильно. Мы будем ломать старый быт.

- Так то старый быт, а не старые кибитки.

- Не перебиьай! Меня не перекричишь.

- Это и видно, - не сдержался Виктор.