Мирное время

Зимой на танцах в одном клубе Виктор познакомился с тоненькой девушкой. Звали ее Любой, она училась в балетной школе на Невском. Виктор стал иногда заходить за ней к концу занятий. Он ожидал Любу в длинном коридоре школы и с удивлением присматривался к чужому миру. По углам шептались завитые, разодетые девушки, слонялись похожие на девушек юноши. Все это резко отличалось от жизни заводских ребят, с которой он сроднился. Но Люба ему нравилась, и из-за этого он старался не замечать ее окружения. Он водил девушку в кино, угощал пирожными, с тревогой думая о том, что до получки в его кармане ничего не останется.

Потом она стала приходить в его зеленую комнату, небрежно бросала свой маленький желтый чемоданчик, снимала зеленое пальто и зеленую шляпку и тонкая, изящная - садилась на старый, помятый диван. Она без остановки могла говорить час и два, позволяла себя целовать, но всегда вовремя вставала, решительно надевала пальто, подходила к двери и, послав воздушный поцелуй, исчезала.

Однажды, после того как они не виделись недели две, Люба сказала, что мать хочет выдать ее замуж.

- А ты сама как? - с тревогой спросил Виктор.

- Мне все равно, - с улыбкой ответила Люба, но он почувствовал, что она говорит неправду. Позже, когда девушка ушла, он подумал, что она все это сказала для того, чтобы заставить его сделать предложение. Нет. Жениться ему еще рано, да и любит ли он ее по-настоящему? Пусть выходит замуж. Он желает ей только счастья. С тех пор они уже не встречались. Перед самым отъездом из Ленинграда Виктор разбирал вещи, нашел ее записку и вспомнил все, что было. Нет, она не оставила в его сердце большого следа. Уезжает он без сожаления, ничего не забыв в этом прекрасном городе. На новом месте начнется новая жизнь. Интересно, как она сложится здесь?

И вот она началась, эта новая жизнь. Все в ней было необычно и интересно. На каждом шагу Виктор сталкивался с проявлениями во многом непонятного ему быта, обычаев, нравов. Он жадно читал все, что смог найти об этой стране, о ее народе. Но написано было слишком мало и поверхностно, чтоб удовлетворить любознательность молодого человека. В свободное время Виктор бродил по улицам и переулкам, заходил в чайханы, долго сидел там за чайником зеленого горького напитка, всматриваясь в окружающее.

Виктор видел, как одна пиала с чаем обходит десяток сидящих в кругу людей. Однажды в кишлаке невдалеке от города его угостили обедом. На дырявый палас поставили большую деревянную чашку с супом, и все сидевшие вокруг по очереди черпали из чашки одной деревянной, грубо выструганной ложкой.

Люди одевались в ситцевые халаты, носили изготовленную из грубой домотканной материи одежду, жили в глинобитных мазанках без окон и печей.

Сначала Виктору показалось, что все это говорит о низкой ступени культуры. "Какая страшная отсталость", - думал он.

И в то же время он много раз слышал, как кто-нибудь из сидящих в чайхане вдруг начинал нараспев читать мелодичные строфы стихов. Их продолжал другой человек и, как эстафету, передавал следующему. Слова неведомых Виктору поэтов звучали в пыльной, многолюдной чайхане, и глаза людей, произносивших стихи, светились радостью.

Нет, это не от низкой культуры, а от бедности люди пользовались одной пиалой, одной ложкой, сидели на полу. И ситцевую одежду они носили не потому, что ситец лучшая из тканей, а потому, что он - самый дешевый.

Из книг и рассказов знакомых Виктор постепенно, по крупицам узнал историю таджиков, одного из древнейших на земле народов, узнал о великой таджико-иранской культуре, давшей миру гениальных поэтов, ученых, мыслителей. Имена Фирдоуси, Абуали-Ибн-Сины, Рудаки стали близкими и понятными, когда он услышал их стихи.

Виктор рано научился читать, любил книги, видел в музеях картины великих художников, бывал в театрах и кино, и ему казалось странным, почти сказочным, что при жизни его поколения могут существовать народы, не читающие напечатанных в типографии книг и газет. А ведь в Бухарском эмирате не имелось книгопечатания, не издавались газеты, да и грамотных почти не было, чтобы их читать.

Виктор видел документы, где на одну корявую роспись приходились десятки оттисков пальцев, намазанных химическим карандашом.

Это был обетованный край для ученых. Молодая Советская власть отбирала у богачей землю и наделяла ею бедняков. Прокладывались оросительные каналы, чтобы вырастить посевы на бывших байских полях. Строились школьные здания, чтоб покончить с вековой неграмотностью. Но широкие исследования археологов и историков, геологов и географов пока не проводились. На карте республики до сих пор бросались в глаза белые пятна неизученных областей, и геологи могли только гадать о богатствах, скрытых в земных недрах.

Как немые свидетели былой культуры, преодолевшие всесокрушающее время, войны и нашествия завоевателей, высоко в горах стояли руины замков, развалины крепостей и древних сооружений.