Мирное время

В день открытия съезда рабочие типографии решили послать туда делегацию. Приветственную речь поручили произнести Гулям-Али. Он тотчас же убежал умываться и приводить себя в порядок. К вечеру все было готово. Речь, составленную с помощью товарищей, он записал на бумажке и выучил наизусть. Гулям был одет в лучшую во всем цехе черную сатиновую рубашку, подпоясан чьим-то блестящим ремнем и обут в новые сапоги, которые принес сам директор типографии. К Дому дехканина делегация печатников пришла еще до начала заседания. У входа на широкой лестнице толпились люди. На балконе играл оркестр из карнаев и дойр. Оглушительные звуки карнаев разносились по всему городу, оповещая о важном событии. Наконец, музыка смолкла. Заседание открылось. Что происходило на съезде, Гулям не знал. Он сидел на ступеньках лестницы и повторял слова будущей речи.

- Нас зовут, пойдем, - услышал он голос своего соседа - наборщика. Он встал и пошел за ним.

Зал освещался множеством огней. Живой ковер из разноцветных халатов, чалм, тюбетеек расстилался внизу, разделенный темной полосой, - узким проходом в середине. На сцене, среди цветов и знамен находился президиум съезда. Гулям смело поднялся по ступенькам на сцену, подошел к трибуне, глянул в зал и замер. Горло его пересохло, он забыл всю свою речь, которую только что хорошо помнил. Бледный, растерянный, он смотрел в многолюдный зал и молчал. Послышались аплодисменты.

- Ну, что же ты, дружище, - тихо сказал пожилой человек с небольшими черными усами, сидевший за столом президиума, неподалеку от Гуляма. - Э, да это наш делегат! - с улыбкой сообщил он соседу.

Гулям посмотрел на говорившего и вдруг понял, что это Касым-Командир, он только сбрил бороду. И сразу Гулям почувствовал себя легко и свободно.

- Товарищи! - сказал он. - Меня послали приветствовать вас рабочие нашей типографии.

Голос его окреп и, хотя он забыл приготовленную днем речь, откуда-то пришли новые, хорошие, нужные слова. Он говорил с жаром и под конец так разошелся, что его несколько раз прерывали аплодисментами. Когда Гулям умолк, он почувствовал, что спина у него совсем мокрая. Проходя мимо президиума, зацепился за ковер. Касым-Командир хитро подмигнул ему и сказал соседу:

- Заметь этого парня. Это наш - каратагский. Из него выйдет толк.

Делегатов типографии усадили в первом ряду и выдали им гостевые билеты. Все дни съезда Гулям не работал. Он приходил на утренние и вечерние заседания, внимательно выслушивал всех ораторов и даже записывал, что казалось ему наиболее важным.

На второй день съезда в перерыве между заседаниями, его вызвали в ЦИК. В небольшой комнате навстречу ему вышел из-за стола Касым-Командир, в защитной гимнастерке и черных брюках, заправленных в сапоги. На груди у него алели два ордена Красного Знамени.

Касым-ака пожал Гуляму руку, усадил его на диван и сел рядом.

- Ну, делегат, как живешь, что делаешь? - улыбаясь, спросил он.

Гулям сбивчиво и торопливо рассказал ему о своей нехитрой жизни.

Потом они вспоминали Каратаг, людей, которых хорошо знали. Касым-Командир недавно расстался со своим отрядом. Бойцы вернулись в родные кишлаки к мирной жизни. А Касыма партия направила на ответственный пост в ЦИК'е.

- Надо, видно, и тебе. Гулям, уходить из типографии, - сказал Касым-ака. - Как смотришь на работу в ЦИК'е? Поставим тебя пока инструктором.

Гулям покраснел и замялся.

- Не бойся. Поможем. Научим. Потом учиться пошлем, - понял его смущение Касым-ака. - Я и сам скоро учиться поеду. В Москву. Чтобы Советскую власть укреплять, многое нам еще узнать надо. Ты заходи ко мне домой, потолкуем.

Гулям не очень понимал, какая работа ему предстоит, но чувствовал, что в его жизни произошла большая перемена.

В одном из новых домов Гулям, не без помощи Касым-ака, получил отдельную комнату. Этот белый ящик с одним окном и фанерным потолком показался Гуляму чем-то сказочно прекрасным. Он долго сидел на полу и думал, что же ему делать с этим нежданно свалившимся на него счастьем. Потом он раздобыл у коменданта старый топчан, две табуретки и перетащил их в свою комнату. Но этого оказалось мало. Из первой же получки Гулям купил старенький письменный стол с ящиками, поставил его у окна и побежал в писчебумажный магазин. Там он давно уже присмотрел небольшой бюст Ленина. Вот кто будет стоять у него на столе! И Гулям с гордостью открывал дверь своего жилища перед друзьями, которые часто заходили к нему.

- Как хорошо у тебя, Гулям, - говорили они, осматривая стол с гипсовым бюстом, портреты на стенах, занавесочку на окне и топчан, покрытый стареньким сюзане.