Мирное время

Басмачи поели, отдохнули и уехали.

Когда совсем рассвело, к сараю подошел старый имам мечети, одетый поверх халата в коричневый чапан, подпоясанный пестрым платком. Он присел возле двери и тихо заговорил с часовым. Гулям понял, что имаму хотелось попасть в Гарм, но один он боялся туда ехать и звал с собой часовых.

В сарае стало светлее, Гулям оглядел всех, с кем провел ночь. Кроме милиционера, которого звали Гульмамадом и Азизджона, в сарае лежал, скорчившись от холода, татарин Насреддинов, торговавший в Узбекторге, и два бородатых дехканина - Шарифджан и Сабзали. Гулям-Али с трудом поднялся на затекшие ноги и перебрался поближе к двери.

- Участвовать в священной войне - благое дело, - говорил имам. Погибшим уготован рай на небе.

- Мне и здесь хорошо, - усмехнулся часовой в красной чалме.

- Зато победителей ждет награда, какой еще не было, - искушал имам. Никто не считал, сколько всего припасено в Гарме. Храбрым достанется богатая добыча, опоздавшие - пожалеют.

- Вот это другое дело, - сказал басмач в красной чалме и встал. - Стоит ли нам терять время с этими отступниками? - он кивнул головой на дверь сарая.

Часовые окружили имама, и началось совещание. Они громко обсуждали, как быть с пленниками. Один басмач предложил, не мешкая, зарезать всех неверных и двигаться на Гарм. Другой возразил: за это может сильно влететь от Фузайля. Ведь он приказал сторожить пленных до суда. Тогда решили идти в Гарм вместе с пленниками.

Оседлав коней, басмачи вошли в сарай и вытолкали всех наружу. Затем они стянули руки пленников длинными веревками и каждого привязали к деревянному седлу. Вскочив на коней, басмачи двинулись в путь, подгоняя плетьми старающихся не отставать пленников.

Солнце поднялось высоко. Гулям бежал, задыхаясь и обливаясь потом. Кружилась голова, он не видел дороги, спотыкался о камни. В ушах звенело, он слышал только резкие крики всадников и сжимался от ударов плети, которой хлестал его едущий рядом басмач.

Неожиданно кони пошли шагом. Гулям увидел идущую навстречу большую толпу. Это были дехкане, возвращающиеся по гармской дороге. Под руки и на носилках они тащили раненых, перевязанных грязными тряпками. Басмачи остановились. Измученные пленники без сил повалились на землю.

- О, боже! О, боже! - раздалось сразу несколько испуганных голосов, когда толпа поравнялась с басмачами.

- Большевики стреляют из пулеметов! - крикнул кто-то. - Их там целый полк. Наши падают, как трава под серпом. Уходите, правоверные!

И толпа устремилась вниз, к Хаиту.

Басмачи сразу потеряли весь свой воинственный пыл. Имам, только что гордо сидевший на своем низкорослом вороном коне, осунулся и побледнел.

- Не вернуться ли нам к мечети, - сказал он вполголоса. - На руках у нас пленные. Их могут отбить. Что скажем тогда Максуму.

Гулям посмотрел вниз, на залитую солнцем долину и увидел там группы идущих от Гарма людей. Некоторые вели в поводу лошадей, на которых лежали тела убитых. Вдалеке слышались одиночные выстрелы. Гулям радостно вздохнул. Все-таки не смогли захватить Гарм! Вот бы сейчас нагрянул сюда кавалерийский отряд и освободил всех пленников. Гулям даже улыбнулся от этой мысли, но резкий рывок веревки вернул его к действительности.

Басмачи решили вернуться в Хаит. Снова Гулям бежал, задыхаясь и глотая пыль. Назад кони шли быстрее, всадники торопились и злобно подгоняли пленников.

Вечером подъехали к Гиссоракской мечети. Пленникам развязали руки и толкнули в сарай, оставив дверь открытой. Уже стемнело. Басмачи разожгли костер, отблески пламени причудливо метались по стенам сарая, по лицам пленников.

Гулям лег у стены возле двери. Он слышал все, что говорилось у басмачей. Рядом с Гулямом лег Гульмамад.

- Слушай, брат, - тихо сказал он. - Нам надо бежать.

- Как отсюда убежишь? - прошептал Гулям.

- Надо попробовать.

У двери дежурил другой басмач - очень худой человек в старом халате. Оружия у него не было, - он положил возле себя тяжелый железный лом.

- Эй, человек! - тихо окликнул его Гулям.

- Что тебе? - отозвался часовой.

- Значит, Гарм ваши не взяли.

- А ты откуда знаешь?

- Да вот знаю. Знаю, что сюда идет Красная Армия и скоро вашему Фузайлю конец.

- Ну, это еще посмотрим, - неуверенно сказал человек.

- А ты ведь не басмач, - заметил Гулям. - Напрасно связался с этими убийцами. Что плохого сделала тебе Советская власть?

- Молчи. Имам идет, - прошептал часовой.

К двери подошел имам и сел возле караульного.

- Не спишь? - спросил он. - Смотри. Убежать могут.

Подошли еще несколько басмачей и расположились у двери.

Гульмамад с досадой махнул рукой и повернулся спиной к Гуляму. Постепенно шум у костра затих. Гулям лежал с открытыми глазами. Он то на короткое время засыпал тревожным сном, то просыпался и бездумно смотрел перед собой в непроглядный мрак. Так прошла еще одна ночь.

Утром мимо мечети проезжали группы всадников, теперь уже в Хаит. Оттуда прискакал верховой и, не слезая с коня, крикнул, чтобы вели пленников в кишлак, там Фузайль Максум, и скоро будет суд.