Мирное время

А сейчас ясно одно: здесь может расти египетский хлопчатник и он будет расти. Вода оросит землю. На земле вырастет хлопок. Хлопок поможет краю стать богатым, зеленым, веселым. Мощные гидростанции дадут энергию заводам и фабрикам. Осветят культурные, богатые кишлаки, совхозы, города. Зацветет долина Вахша, и не потомки, нет, мы сами будем свидетелями рождения новой жизни на этой новой, прекрасной земле. Но для этого нужны люди - опытные, толковые, знающие. Сейчас их еще мало. Но они будут. Непременно будут. Скоро тысячи рук возьмутся за блестящие на солнце кетмени и лопаты там, где должна пройти трасса канала. Десятки мощных экскаваторов вгрызутся в окаменевшую землю...

Вот что может сделать партия, которая знает, куда ведет людей. Наша партия. Моя партия. Это она превратит пустыни в цветущие сады. Край нищеты и горя станет краем индустрии и передового хозяйства. Забитые, темные рабы эмира заботой партии превратятся в высокоинтеллектуальных людей, которые будут решать сложнейшие задачи переустройства времени, мира, эпохи...

Кузьма Степанович вспомнил о недавнем письме из Москвы. Старый друг писал, что в ЦК говорили о назначении Кузьмы Степановича на Дальний Восток, на большую и очень важную работу. Конечно, жаль расставаться с полюбившимся краем, с его чудесным трудолюбивым народом, но если партия считает, что он нужен там, на Дальнем Востоке, то его дело - выполнить приказ.

Скоро вернется из Москвы Касым-Командир. Он прошел хороший путь революционной борьбы, а за годы учебы получил достаточную теоретическую подготовку. Надо будет рекомендовать его на должность секретаря обкома. Но пока об этом пусть никто не знает. Завтра бюро.

Кузьма Степанович закурил и негромко сказал:

- Впрочем, не следует особенно распространяться насчет будущего. Заседание деловое. Ограничимся цифрами и фактами. А главное - выводы: все внимание Вахш-строю.

Во Францию два гренадера...

- Вот, черт, привязалась. Э, да здесь кто-то есть!

Кузьма Степанович увидел поднявшуюся с крыльца темную фигуру.

"Вот еще новость"... - удивился Кузьма Степанович. Он сунул в карман руку и взялся за револьвер.

- Здравствуйте, Кузьма Степанович, - сказал человек хрипловатым, застуженным голосом.

Кузьма Степанович подошел ближе и узнал Гулям-Али.

- А-а, дружище, ты чего ж так поздно?

- Я только что приехал.

- У тебя срочно?

- Кузьма Степанович, - слегка дрожащим голосом сказал Гулям-Али. - Я понимаю, вам спать пора, но хоть десять минут поговорите со мной.

Кузьма Степанович пошевелил усами, немного подумал и тихо сказал:

- Ну, раз такое дело, пойдем ко мне.

Они вошли в переднюю, Кузьма Степанович зажег свет и посмотрел на гостя.

- Да ты, брат, серый какой-то стал и худой. Что случилось?

- Вот все расскажу, - ответил Гулям-Али и, сняв запыленный халат, осторожно положил его в угол на пол.

- Садись, - сказал Кузьма Степанович, когда они вошли в комнату. - Я сейчас чаёк соображу.

Гулям сел в кресло и почувствовал такую усталость, от которой не хотелось шевелить ни одним пальцем. Веки отяжелели и опустились на глаза. Заломила спина. Ноги, болевшие от продолжительного пребывания в седле, невозможно было согнуть.

- Ну, рассказывай, - услышал Гулям голос Кузьмы Степановича.

Он выпрямился, с усилием согнул ноги и заговорил сначала медленно, с трудом подбирая слова, потом - быстрее, вставляя в речь целые таджикские фразы, и, наконец, забыв об усталости, - горячо и взволнованно.

Когда Гулям-Али окончил свой рассказ, облака над вершинами гор порозовели от скрытого за хребтами солнца. На улице началась утренняя поливка. Мимо окон с грохотом промчалась грузовая машина. Кузьма Степанович подошел к окну и распахнул его. В комнату ворвался прохладный весенний воздух.

- Так ты уверен, что это делалось сознательно? - спросил Кузьма Степанович.

- Уверен, - твердо ответил Гулям-Али.

- Но раз сознательно, значит - со злым умыслом?

- Конечно.

- Ладно. Ты пока помолчи, а мы проверим. Хочешь, ложись вот на диване, сосни пару часов.

- Спасибо, Кузьма Степанович. Я домой пойду. Два месяца не был дома.

- Как хочешь, милый. Поступай, как тебе удобнее.

Гулям встал, взял свой халат. Кузьма Степанович проводил его. В дверях они пожали друг другу руки.

- Кузьма Степанович... - тихо, опустив глаза, сказал Гулям-Али.

- Что, милый?

- А как же... Как же с комсомолом?

- Вот чудак! - Кузьма Степанович невольно улыбнулся. - Ты не беспокойся. Я так думаю, все будет в порядке.

Гулям-Али тряхнул руку секретаря обкома и быстро побежал по улице, перепрыгивая через лужи, оставленные поливальщиками.

Кузьма Степанович вошел в комнату, открыл постель, запел было снова "Во Францию два гренадера", чертыхнулся, завел часы и, положив их под подушку, взялся за трубку телефона.

- Коммутатор? Дайте кабинет уполномоченного ГПУ, - сказал он.

Так и не пришлось Кузьме Степановичу уснуть в этот день.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

КОГДА ПРИХОДИТ СЛАВА