Мирные переговоры

Мантия силы зимнего рыцаря была тем, что позволяло мне идти в ногу с моим братом вампиром, бегая по песку и нося двести фунтов лишнего веса. Одной из вещей, которые делала мантия, было притупление боли, до такой степени, что я ощущал ее только как напряженное, серебристое ощущение. Сломанные кости немного раздражали. Кровоточащая рана была чем-то отвлекающим - но я никогда, никогда просто не болел.

Вот только не теперь.

Дурацкая Зимняя мантия. Она создавала постоянную атаку первобытных, диких эмоций и желаний, которые были подобны раздутым версиям моих собственных инстинктов. Я ходил на интенсивные тренировки каждое утро, не потому что мне это нравилось. Я сделал это, потому что дисциплина и рутина помогали мне держать в узде более примитивные инстинкты. Ежедневные интенсивные упражнения заставляли мантию расходовать энергию на поддержание моего тела в рабочем состоянии - по моему расписанию, по моей воле - и в результате уменьшали количество давления, которое она могла оказывать на мои сознательные мысли. И хотя это делало меня способным игнорировать боль и выталкивать мое тело далеко за пределы нормальной человеческой выносливости, влияние мантии было постоянным раздражением, которое требовало постоянных усилий, чтобы держать ее в узде.

- Ого, - сказал Томас. - Ты в порядке, ботаник?

- Это было странно, - сказал я.

Мистер забрался на диван и устроился у меня на коленях, сунув голову мне под руку. Я машинально погладил его, и его тело завибрировало с мурлыканьем, похожим на бульканье кипящей воды.

Через секунду или две после этой мысли я снова чихнул, сильнее, и на этот раз болезненная волна усталости захлестнула меня с такой силой, что я чуть не упал на бок.

Кроме того, раздался лязг и плеск воды. Мистер спрыгнул с моих колен и убежал. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы сфокусировать взгляд, но когда я это сделал, то увидел металлический горшок с черной пластиковой ручкой, лежащий на боку на ковре передо мной. Маленькие струйки пара поднимались от мокрого ковра рядом с горшком.

Я моргнул, и мы с Томасом обменялись взглядами. По его лицу я понял, что он понятия не имеет, что только что произошло. Мы оба посмотрели на горшок.

Я нахмурился и наклонился, чтобы дотронуться до него. Он не был достаточно горячим, чтобы обжечь меня, но был близок к этому. Я моргнул и потянулся к ручке. Я поднял котелок. На пару секунд ручка показалась мне странно мягкой - и вдруг пластик, металл и вода задрожали и растаяли в прозрачную студенистую жидкость, которая выпала из моих пальцев и расплескалась по ковру. Эктоплазма, сырая материя духовного мира.

Что за чертовщина?

Эктоплазма была странным веществом. Она могла быть сформирована магией и питаться энергией, и пока энергия продолжала вливаться, она сохраняла свою форму. Духи из Небывальщины могли выковать тела, чтобы использовать их в материальном мире, и бегать в них, словно это их собственная версия выхода в открытый космос. Но как только энергия перестанет вливаться, тело конструкции вернется к своей первоначальной форме - слизеподобной эктоплазме, которая сама сублимируется из материального мира и возвращается в Небывальщину в течение нескольких мгновений.

Так откуда же, черт возьми, взялся этот горшок?

Страж? У маленьких фейри, которые слонялись вокруг моего дома, определенно была полоса озорства шириной в милю. Может, кто-то из них подшутил надо мной?

Может быть. Но если так, то откуда проказник узнал, о чем я думаю?

Это было чертовски странно.

- Гарри? - спросил Томас.

- Чертовски странно, - сказал я и потер нос, который совершенно внезапно распух. - Даже для меня.

- Папа? - позвала Мэгги.

- Хммм?

- Я не должна переворачивать блинчики до тех пор, пока они не станут коричнево-золотистыми, как сказала Бонни. Но я не вижу готовящуюся часть. Как мне узнать?

Я поднялся с дивана, прихватил горсть салфеток и направился на кухню.

- Тут есть хитрость, - сказал я. - Это видно по тому, как выглядит тесто на сырой стороне. Я тебе покажу.

- Хорошо.

Я начал обучать свою дочь тонкому искусству переворачивания блинов. Мы как раз приступили ко второму, когда где-то в одной из стен очень быстро зазвонил крошечный колокольчик - охранная сигнализация квартиры.

Мыш резко повернул голову к источнику звука и издал низкое рычание. Мэгги моргнула и неуверенно посмотрела на меня.

Томас оторвался от стены словно маленький напряженный сгусткок тугой энергии. Он взглянул на меня, а затем пошел на кухню и взял один из больших поварских ножей из подставки.

- Кто-то идет, - сказал я. - Давай сначала посмотрим, что происходит. Теперь, как мы тренировались. Возьми Бонни, иди в мою комнату и положи ее в коробку. Оставайся там с ней, пригнись к полу и молчи. Ладно?

Мэгги выглядела неуверенно, но кивнула.

- Хорошо.

- Вперед.