Мирон сын Мирона

— Самое быстрое — больше двадцати дней, это, если ехать и днём и ночью, и там не останавливаться, — она покачала головой от плеча к плечу. — Идвар, я не хочу, чтоб ты ехал и не только из-за войны…

— Почему?

Она помолчала, словно думая, говорить ему или нет, поймёт ли он её.

— Я боюсь… боюсь за тебя… Как представлю ту дорогу… А король? Что он задумал? От него одни неприятности… Он хуже той дороги…

— Аэлла, милая, почему ты такая мнительная? Всё будет хорошо. Я возьму своих телохранителей, ты даже не успеешь соскучиться… Вернёмся быстро, мы уже ездили так. Двадцать два дня, и мы здесь. Вот увидишь.

Аэлла покачала головой с сомнением.

— Король не вызвал бы тебя просто так, он что-то затевает…

Идвар усмехнулся:

— Что он может мне сделать? И зачем?

— Не знаю…

Она унесла ребёнка в кроватку, пока уложила, вернулась, Идвар был уже в кровати. В одной кружевной рубашке Аэлла прошлась по комнате, собирая в кресло разбросанные вещи — задумавшись, Идвар, где раздевался, там и бросал их. А сам сейчас лежал и следил за Аэллой в свете свечей. Свет их падал прямо и обрисовывал женскую фигуру под тонкой тканью, и от этого аж в жар бросало.

— Оставь ты это всё — иди сюда… — шепнул он ей с нетерпением, приподнимаясь на локте.

— Сейчас, сам виноват, разбросал всё, как мальчишка, даже хуже, и кто тебя этому научил?

— Так получилось…

Аэлла погасила свечи и забралась под одеяло, касаясь Идвара холодными ногами, поправляя одеяло, спросила вдруг:

— Что вы делали с Айрилом? Я застала вас сегодня вместе, что у вас за секреты?

— Просто выпили вина… — Идвар придвинулся ближе, стараясь согреть её, Аэлла отозвалась, тоже прижимаясь, грела холодные ступни, шепнула:

— Ты же не прикажешь казнить его, правда?

— Я приеду и подумаю над этим, хорошо?

Он притянул к себе её голову, благо, лежала она так удобно на правом плече, поцеловал в губы, левой рукой осторожно коснулся груди, ощущая её под кружевом ткани. Боль от движения ещё жила где-то внутри, хотя кость уже срослась. Сейчас он меньше всего хотел думать об этом, и о дороге, и о короле. Всё это будет потом, завтра, позже, всё потом… Сейчас была Аэлла, его Аэлла, которую он долго не увидит, о которой он будет скучать… И он набросился на неё, как пылкий мальчишка в свою первую любовь — целовал, ласкал, шептал, шептал, дыша горячим дыханием… И Аэлла принимала это всё, отвечая тем же…

Лишь потом шепнула, опуская его с небес на землю:

— Будь осторожен, пожалуйста, я боюсь за тебя…

Он даже не ответил ей, какими пустыми казались ему её страхи, он больше боялся за то, что оставлял Райрон, чем за то, что приходилось уезжать в Мирополь. А думать о том, или о другом сейчас он не хотел.

*

Король Эдуор заметно постарел с последней встречи, как видел его Идвар в последний раз, смотрел неприветливо, исподлобья. Седые волосы лежали на плечах серебряной волной. Ещё больше похудел, вытянулся.

Идвар давно не видел его, уже и забыл о его влиянии на себя, а тут увидел опять, ощутил на себе холодный взгляд из-под ресниц, и почувствовал, как голос дрогнул при встречном приветствии.

Король настроен был решительно, начал задавать вопросы, не сводя взгляда с лица герцога Райронского, будто подвоха ждал или лжи:

— Ты привёл мои войска?

— Нет, мой король…

— Почему?

— Я решил, что они мне ещё пригодятся… — но объяснить не успел, почему, — король перебил его:

— Что ты сделал? — Эдуор нахмурился, словно не расслышал с первого раза, и Идвар терпеливо повторил:

— Я решил, что эти части мне ещё пригодятся, по моим предположениям, на востоке Райрона зреет сопротивление, я уже предпринял некоторые меры, но для уверенности решил, ещё оставить эти части у себя. Райрон располагает небольшим корпусом, я боюсь, его только силами мне не удержать города… — он говорил, говорил, и король его не останавливал почему-то, смотрел спокойно, остановившись всего в двух-трёх шагах от герцога, как раз напротив. Смотрел прямо в лицо говорившего, чуть наклонившись вперёд, сцепив руки за спиной. Идвар намеренно глядел мимо него, поверх плеча, хотя и чувствовал кожей его взгляд на себе. — После войны в Райроне осталась небольшая армия, а местным аристократам я не доверяю, хотя они и поклялись служить мне. Эти части, мой король, — он только при этих словах осмелился перевести глаза на короля, и теперь смотрел ему в глаза и продолжал говорить, — я оставил в Райроне не из блажи, а по необходимости, но, если вы считаете, что здесь они нужнее, я могу послать приказ прямо сейчас. — Он договорил, замолчал и снова отвернулся, вскидывая подбородок, смотрел мимо короля, ожидая его решения.

Король долго молчал, разглядывая лицо герцога. Что случилось? Всё вроде бы то же, всё по-прежнему, внешне всё тот же, но что это с ним? Почему это он ведёт себя так? Что это за тон? Что за голос? Забыл, с кем разговаривает?

— Почему ты молчал на мои письма? Ты не мог объяснить это всё письмом?

— Я болел… — с таким же успехом он мог бы добавить “я чуть-чуть не умер”, это произвело бы на короля такое же впечатление — никакое…