Читаем Миротворец полностью

Противник всегда вооружен. Очень полезный принцип, считать любой удар, ударом с оружием. Вообще всегда надо отталкиваться от непреложного правила, которое гласит, никто, никогда, ни один человек в мире не имеет права ко мне прикасаться против моей воли. И дело тут не в чувстве собственного достоинства, а в элементарной безопасности. В классическом представлении нападение происходит после воинственных размахиваний ножом и воплей «Зарэжу!!!». В случае явной демонстрации колюще-режущих предметов, изначальным намерением является попытка напугать. Человек может конечно и пырнуть, но, как правило, это не входит изначально в его планы и боится он не меньше, а то и больше, чем объект его внимания. Гораздо неприятнее другой вариант, когда злоумышленник изначально вынашивает план душегубства. В этом случае никаких признаков угрозы не выказывается, нож прячется вплоть до попытки нападения. Причем сами удары производятся без замаха, совершенно будничным тычком. Само орудие смертоубийства, в большинстве случаев, абсолютно непохоже на монструозные тесаки, которыми так любят обвешиваться любители холодного оружия. Клинка длиной в 10 сантиметров, вполне достаточно для повреждения внутренних органов, несовместимого с жизнью, блестящая поверхность, наличие страшенной пилы и жуткого кровостока на клинке, также не является необходимостью. Когда видишь орудия преступлений, изъятые с мест кровопролитий, просто поражаешься, какой только гадостью люди не режут друг друга. Поэтому любое движение рукой в мою сторону, однозначно должно пресекаться. Не нужно бить сразу, это может быть просто попыткой положить руку на плечо, в приступе дружеских чувств, потому что я очень сильно похож на сослуживца или школьного друга. В случае отсутствия угрозы, можно просто объяснить, что с детства не любишь тактильных контактов. Привычка останавливать любую руку, может однажды спасти жизнь и кто, что подумает по этому поводу, мне абсолютно наплевать. И вообще нечего меня мацать за плечи, шею или ребра, это в конце концов подозрительно.

Следующие принципы касаются больше тактики действий. Само слово тактика сейчас является неплохим маркетинговым ходом, позволяющим впаривать китайский ширпотреб незадачливым любителям «чтобы как спецназ». Поэтому люди носят тактические трусы, тактические носки, тактические кепки и тактические стельки для обуви. Тактика – это способ действий, не более того, носки с кальсонами тут совершенно ни при чем.

Итак, советы по тактике боя.

Контроль действий противника. Нужно отчетливо понимать, что противник делает и что собирается сделать. Для этого нужно как минимум сосредоточить свои мысли на том что происходит, а не на том, как потом отстирывать футболку. Читать противника мы учимся на тренировке, опытному бойцу достаточно увидеть, к примеру, положение ног, для того, чтобы понять уровень подготовки и намерения противника, но без практики и тренировок это сложно сделать. Контроль противника также заключается в умении управлять соперником, и для этого вовсе не обязательно заламывать ему руку, хотя способ неплохой. Речь сейчас не о бесконтактном бое, а о умении использовать окружающую среду, но для этого опять же, нужны тренировки, тренировки и еще раз тренировки. В качестве примера можно привести способ заставить противника нанести прямой удар, используя дистанцию. Противник уверен, что сделал это самостоятельно, не подозревая, что это наш хитрый план и сильно удивится, выйдя из темноты, почему шнурки так хорошо видно.

Постановка противника в неудобное положение. Когда противнику удобно, он быстр, ловок и силен. Когда противнику неудобно, половина его арсенала не работает, хотя бы по той причине, что процентов девяносто бойцов «однобокие» и умеют драться только в одной стойке или положении. Все знают, что такое закручивание, но большинство ограничивается дикими прыжками вокруг оппонента, затем минутная пауза, во время которой даже самолет на земле успеет развернуться, после чего следует стремительная атака в лоб и, впоследствии рассказы соседям по больничной палате, о том, что «Я ему тоже нормально прикурил». Лично я использовал этот принцип, в случае противостояния с двумя и больше супостатами, затаскивая их в подъезд. Даже два человека на лестнице друг другу мешают, не говоря уже про троих, но тут нужна практика, человеку неподготовленному не советую так делать, подъезд может оказаться ловушкой. Хотя если человек уверенно обладает необходимыми зубодробильными навыками, то там уже вопрос, кто оказался в ловушке, он или нападающие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 3
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 3

Эта книга — взгляд на Россию сквозь призму того, что происходит в мире, и, в то же время — русский взгляд на мир. «Холодный восточный ветер» — это символ здоровой силы, необходимой для уничтожения грязи и гнили, скопившейся в России и в мире за последние десятилетия. Нет никаких сомнений, что этот ветер может придти только с Востока — больше ему взяться неоткуда.Тем более, что исторический пример такого очищающего урагана у нас уже есть: работа выходит в год столетия Великой Октябрьской социалистической революции, которая изменила мир начала XX века до неузнаваемости и разделила его на два лагеря, вступивших в непримиримую борьбу. Гражданская война и интервенция западных стран, непрерывные конфликты по границам, нападение гитлеровской Германии, Холодная война сопровождали всю историю СССР…После контрреволюции 1991–1993 гг. Россия, казалось бы, «вернулась в число цивилизованных стран». Но впечатление это было обманчиво: стоило нам заявить о своем суверенитете, как Запад обратился к привычным методам давления на Русский мир, которые уже опробовал в XX веке: экономическая блокада, политическая изоляция, шельмование в СМИ, конфликты по границам нашей страны. Мир вновь оказался на грани большой войны.Сталину перед Второй мировой войной удалось переиграть западных «партнеров», пробить международную изоляцию, в которую нас активно загоняли англосаксы в 1938–1939 гг. Удастся ли это нам? Сможем ли мы найти выход из нашего кризиса в «прекрасный новый мир»? Этот мир явно не будет похож ни на мир, изображенный И.А. Ефремовым в «Туманности Андромеды», ни на мир «Полдня XXII века» ранних Стругацких. Кроме того, за него придется побороться, воспитывая в себе вкус борьбы и оседлав холодный восточный ветер.

Андрей Ильич Фурсов

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Перелом
Перелом

Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть. Потому что власть – это, прежде всего, ответственность. Но кроме того – всегда соблазн. И претендентов на нее мало не бывает. А время перемен, когда все шатко и неопределенно, становится и временем обострения борьбы за эту самую власть, когда неизбежно вспыхивают бунты. Отсидеться в «хате с краю» не получится, тем более это не получится у людей с оружием – у воинов, которые могут как погубить всех вокруг, так и спасти. Главное – не ошибиться с выбором стороны.

Виктория Самойловна Токарева , Дик Френсис , Елена Феникс , Ирина Грекова , Михаил Евсеевич Окунь

Попаданцы / Современная проза / Учебная и научная литература / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука