Миротворцы

О склонности Сергея Фёдоровича к подобному истинно "народному" способу лечения своих болячек знало немного людей. Одной из них была его родная сестра, Анастасия Фёдо-ровна, которая, как то и полагается всякой добропорядочной сестре, склонности этой не одоб-ряла, о чём при случае заявляла Сергею Фёдоровичу конкретно и во всеуслышание. Впрочем, Сергей Фёдорович и сам не одобрял своей склонности, но никакого другого средства унять боль не знал, врачам не доверял и только кивал понуро на любое замечание сестры.

Вот и в ясный день десятого августа одна тысяча девятьсот девяносто шестого года он употребил под сухую корку литр "Столичной" Ветрогорского разлива и с утра пребывал в бла-женном состоянии невменяемости, когда нет ни боли, ни страха перед её новым и скорым при-ходом. В ярком луче света, проникавшем сквозь щель между прикрытыми на окне занавесками, кружились мелкие пылинки; Заку казалось, что он способен одновременно различать и фикси-ровать каждую из их великого множества, а пол чуть покачивался в ритм неспешным ударам сердца; Зак улыбался и добродушно подмигивал своему отражению в коричневой глубине по-лированного серванта.

Анастасия Фёдоровна открыла дверь своим ключом. И сразу прошла в комнату. Улыбка на лице Зака несколько увяла; он приготовился услышать стандартный набор упрёков по пол-ному списку, начиная с дежурной фразы: "Ну что, опять напился?". Но обманулся в своих ожи-даниях.

- Серёжа! - закричала она с порога. - Серёжа, помоги!

Зак поднял голову. И не то чтобы сразу протрезвел, но из состояния медитативной со-зерцательности вышел:

- Что опять... кх-х... стряслось?

- Володю бьют!

- Садись, - приказал сестре Зак. - Садись и рассказывай.

Сбиваясь и глотая слёзы, Анастасия Фёдоровна рассказала, что в последнее время её единственный сын и родной племянник Зака, Володя, парень шестнадцати лет от роду, стал возвращаться домой в синяках. На расспросы он или говорил, что оступился где-то и упал ("Старая, как мир, байка", отметил Зак.), или ничего не говорил вообще, повергая тем самым несчастную Анастасию Фёдоровну в ещё большее расстройство. Она, конечно, не являлась настолько глупой клушей, чтобы не понять смысла происходящего, но прямых доказательств того, что Володю избивают у неё до сих пор не было, да и кто конкретно этим занимается вы-яснить до времени не удалось, но вот вчера только соседки сказали, что видели, как Володю остановили вечером трое парней из дворовой компании, шпана и оболтусы, надавали оплеух и отобрали мелочь - проходу совсем ему не дают; а до участкового не дозвониться, занятой и пропойца; ты уж помоги, Серёжа, на тебя только и надеюсь...

Сергей Фёдорович кашлянул и встал из продавленного кресла. Задел ногой пустую бу-тылку; она покатилась, звеня, в угол. Покачиваясь и помогая себе тростью, Зак направился в ванную комнату, где до упора открыл кран и, дождавшись, когда вода в хлещущей струе станет до невыносимого холодной, почти ледяной, сунул под неё голову. Потом, сопя и отхаркиваясь, высушил волосы полотенцем, окликнул сквозь дверь сестру:

- Так что Володька-то - молчит?

- Молчит, - вздохнула Анастасия Фёдоровна. - Ни словечка не выпытать.

- Молодец, - одобрил Зак. - Настоящий мужик растёт.

- Дурак он растёт! - заявила сестра безапелляционно. - Они ж его покалечат!

- Небось не покалечат, - проворчал Зак, выходя из ванной. - Ну что, пойдём разбе-рёмся?

2.

- Что хоть за парни? - спросил Сергей Фёдорович сестру, когда они вышли из дома, направляясь к ближайшей троллейбусной остановке; Зак сильно прихрамывал.

- Да из горлопанов дворовых, - жаловалась Анастасия Фёдоровна, семеня то по пра-вую руку от него, то по левую. - Юрка Шнырёв у них заводилой. Тюрьма по нему, окаянному, плачет.

- Уж сразу и тюрьма! - усомнился Зак. - Что ты о нём сказать можешь? Или - что со-седки твои о нём говорят?

- Уголовник он, - убеждённо продолжала Анастасия Фёдоровна. - На седьмом классе школу забросил, живёт без отца, а мать пьёт - он и делает, что захочет. Старших-то никого не трогает, и своим заказал трогать - боится ещё, а вот мальчишкам проходу не даёт.

- Девчонкам, надо полагать, тоже? - пробурчал Зак.

- Что ты спросил?

- Так, ерунда. Значит, говоришь, Юрий Шнырёв? Как его по батюшке?

- Зачем тебе? - удивилась сестра. - Он безотцовщина, ворюга...

Зак остановился, уперев трость в асфальт.

- Послушай, женщина, - сказал он проникновенно, - если я спрашиваю, значит, мне есть "зачем". И если тебя спрашиваю я, и ты знаешь ответ на мой вопрос, то лучше бы тебе его выдать немедленно и без дополнений.

Анастасии Фёдоровне впору бы обидеться на подобного рода отповедь, но она была род-ной сестрой Зака и знала все его причуды наперечёт, а потому не обиделась и спокойно так отвечала:

- Викторович - его отчество.

Зак кивнул и зашагал дальше.