Мировая история в легендах и мифах

— Они сидят там у себя в домах, эти господа географы, среди пыльных книг да чернильниц, чиркают перышками да, прищурившись в окошко, рассчитывают, как велики моря, а сами-то и носу за дверь не высовывали, уж не говоря о том, чтобы ступить на палубу!

Христофор покачал головой с пониманием.

— Вот вы, святой отец, спросили, можно ли переплыть океан, если в действительности он меньше, чем рассчитано у Птолемея? Но дело-то тут не только в расстоянии.

— А в чем же еще? — спросил отец Марчена.

Тут коротышка вмешался опять:

— Вы уж простите великодушно меня, простого морехода, святой отец, но отвечу за сеньора картографа. Дело тут очень простое. Нельзя и пруд переплыть, если не знаешь ветров. Так и будут зависать паруса, как… сушеные гроздья. — Он явно не дал вырваться менее пристойному выражению. — Нужно знать, куда и как дуют в тех неведомых водах ветра, да еще — какие течения: неровен час попадешь в какой-нибудь Torrent vagabondo, и унесет он тебя к дьяволу в… глотку. — Уж, простите меня, грешника, за словоблудие, святой отец! — Мореход приложил к груди лиловую, чуть припухшую руку пьяницы с обкусанными ногтями.

— Ученые книги — они, конечно, дело хорошее, — продолжил он, — но море, оно — само как книга. Как меняется цвет воды, куда несет по борту морскую траву, как быстро и какие идут облака, какая идет волна и в каком направлении, даже куда летят птицы — вот что нужно читать в море, это любой скажет! Не любопытно ли, как Зарко и Перестрелло открыли Мадейру и Порту-Санту? — Посетитель, не дожидаясь приглашения, сел на один из трех стульев, стоявших в ряд у беленой стены. Христофор и францисканец посмотрели на коротышку с интересом. Всех троих разговор захватывал все больше. — Скажете, как и все — мол, удача, да точные карты, да ученые книги их привели к островам? Нет! А что?.. — сипловато спросил он, явно довольный вниманием.

— Птицы, butio[266]! — быстро ответил Христофор. — Их вели пути перелетных птиц.

Коротышка закивал согласно, хотя и разочарованно, как-то резко прекратил разговор (видимо, хотел сам удивить собеседников, но не получилось), поднялся и опять проковылял к картам на стене.

Христофору очень хотелось поговорить с ученым францисканцем о многих вещах — о странных трупах, найденных в океане, о Torrent vagabondo и, самое главное, — о пророчестве Исайи об островах и еще о многом другом, но при незнакомом посетителе не хотел затевать столь важный разговор. Вскоре, совершенно некстати, вернулся запыхавшийся, продрогший и промокший Бартоломео и торопливо, бросив испытующий, недовольный взгляд на коротышку, увел приора в столовую, уже оттуда крикнув сеньоре Амельде (она по причине плохой погоды и неудачного торгового дня вернулась с рынка раньше), чтобы принесла им туда чего-нибудь погорячее.

В дверях Марчена обернулся:

— Я надеюсь, мы вскоре продолжим с вами нашу преинтереснейшую беседу, сеньор Колон.

О, да, они непременно ее продолжат, хотя случится это совсем не вскоре, а спустя несколько лет. Причем при таких обстоятельствах, которые ни один из них пока не может и предположить: отец Марчена даст беглецам — Христофору и его пятилетнему сыну — приют в своем монастыре.

Христофор решил закрывать лавку — вряд ли уже кто-нибудь пожалует по такому ненастью. Но коротышка не уходил. Он попросил карту Мадейры, все рассматривал ее на неловко вытянутых руках, присев на грубый стул у стены. На нетерпеливые, раздраженные взгляды Христофора он не обращал никакого внимания. За окном бушевал зимний ливень. В лавке — тепло и сухо…

— Они ведь были никем, когда их знал мой отец. Так, навигадорами, других не хуже, но и не лучше! — неожиданно сказал он.

— Кто был никем? — с раздражением спросил Христофор. Сейчас он скажет посетителю: либо плати за карту, либо положи ее на место и ступай восвояси.

— Да все они были никем — и Зарко, и Теикшейра, и Перестрелло этот. Первооткрыватели! — В голосе его слышалась горькая усмешка.

Христофор не просто хорошо знал эти имена, он одержимо старался узнать все о том, как получилось у этих людей добиться всего, о чем мечтал в Лиссабоне каждый.

Коротышка поднялся, чуть прихрамывая, подошел к прилавку и аккуратно расстелил карту, словно хотел что-то показать на ней Христофору, но ничего не показал, а вместо этого зло хохотнул:

— Это потом уж они оделись в бархат и завели себе дружбу с грандами, лошадей и лучшие дома. А мой отец знавал их, когда эти подонки были просто капитанами, — Он криво усмехнулся: — Перелетные птицы на небе, которые «привели» их тогда к островам, имели лучше родословную и, может даже, полнее желудки. Отец ведь мой с Перестрелло плавал штурманом. Капитан этот вообще был — итальяшка, отец его когда-то из Винченцы приехал простым купцом.

Два укола колючими глазками: