Мировая революция и мировая война

Второй «военной реформой» явилось существенное повышение заработной платы командному составу, что, по замыслу Сталина, должно было служить обеспечению послушания и преданности власти. На XVIII съезде ВКП(б) Ворошилов в качестве свидетельства «заботы партии» об армии привёл таблицу, показывавшую, что средняя заработная плата офицеров и генералов возросла с 1934 по 1939 год на 286 %. При этом прирост заработной платы увеличивался пропорционально иерархии должностей.

Таблица 4 [128]

Такого рода «реформы» коренным образом изменили социальный характер Красной Армии. Раскрывая эти изменения, Троцкий писал, что после Октябрьской революции большевики предполагали: вооружённые силы будут построены по принципу народной милиции. «Только такая организация армии, делающая народ вооружённым хозяином своей судьбы, соответствует природе социалистического общества. Переход от казарменной армии к милиционной систематически подготовлялся в течение первого десятилетия (Советской власти.— В. Р.). Но с того момента, как бюрократия окончательно подавила всякое проявление самостоятельности рабочего класса, она открыто превратила армию в орудие своего господства. Милиционная система упразднена полностью. Двухмиллионная армия имеет сейчас чисто казарменный характер. Восстановлена офицерская каста с генералами и маршалами. Из орудия социалистической обороны армия стала инструментом защиты привилегий бюрократии» [129].

Указывая, что «рост страны немыслим дальше без общего роста культуры, т. е. без самостоятельности каждого и всех, без свободной критики и свободного исследования», Троцкий писал: «Эти элементарные условия прогресса необходимы армии ещё в большей мере, чем хозяйству, ибо в армии реальность или фиктивность статистических данных проверяется кровью. Между тем политический режим социалистической страны окончательно приблизился к режиму штрафного батальона» [130].

XI

Террор после «ежовщины»

К концу 1938 года масштабы великой чистки стали столь ощутимы, что даже некоторые руководители, выдвинувшиеся на гребне этой чистки, стали обращаться к Сталину с жалобами на произвол, царящий в органах НКВД. Так, 23 октября 1938 года секретарь Сталинградского обкома Чуянов направил Сталину письмо, в котором сообщалось, что начальник одного из райотделов НКВД области Евдушенко сфабриковал дело о контрреволюционной деятельности районного партийного и советского руководства. При разборе этого вопроса на бюро обкома было установлено и признано самим Евдушенко, что все обвинения в адрес партийных и советских работников были клеветническими и добытыми с помощью физических мер воздействия. Правда, подчиняясь установленным Сталиным правилам игры, Чуянов связывал эти бесчинства с тем, что во главе областного управления НКВД стоял «разоблачённый и арестованный в конце сентября враг Шаров, прикрывавший врагов в старом составе бюро обкома ВКП(б), Сталинградского горкома и Астраханского окружкома и горкома… которые были разоблачены и изъяты в процессе хода партийной конференции» [131].

17 ноября 1938 года было принято секретное постановление ЦК и СНК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором говорилось о «крупнейших недостатках и извращениях в работе органов НКВД и прокуратуры». Спустя три недели было опубликовано сообщение: «Тов. Ежов Н. И. освобождён, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его Народным комиссаром водного транспорта. Народным комиссаром внутренних дел СССР утверждён тов. Л. П. Берия» [132].

Хотя Берия не был даже кандидатом в члены Политбюро, с его появлением в Москве, как вспоминал Хрущёв, «жизнь Сталина и коллектива, который сложился вокруг него, приобрели совершенно иной характер… Я видел, что Сталин и Берия очень дружны между собой… Я замечал, что окружающие Сталина люди, занимавшие более высокие посты и в партии, и в государстве по сравнению с Берией, вынуждены были считаться с ним и даже заискивать, лебезить, подхалимничать перед ним, особенно Каганович. Я не видел такого нехорошего, подлого подлизывания только со стороны Молотова» [133].

Замена Ежова Берией была воспринята в народе как прекращение массового террора, тем более что в ближайшие месяцы после этого события число арестов резко уменьшилось, а десятки тысяч человек были выпущены из лагерей и следственных тюрем. В начале 1939 года Берия подписал ряд приказов об аресте и предании суду работников НКВД на местах за производство необоснованных арестов и применение незаконных, извращённых методов следствия.

В конце 1938 года произошли некоторые изменения и по линии ЦК. Несколько секретарей обкомов были сняты со своих постов за «избиение честных работников». Было принято решение об обязательном согласовании органами НКВД репрессий против членов партии с партийными комитетами.