Мировая революция и мировая война

В связи с подписанием советско-германского договора Молотов не преминул упомянуть о проницательности Сталина, напомнив о «том разъяснении нашей внешней политики, которое было сделано несколько месяцев тому назад на XVIII партийном съезде… т. Сталин предупреждал против провокаторов войны, желающих в своих интересах втянуть нашу страну в конфликты с другими странами… Как видите, т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз. Надо признать, что и в нашей стране были некоторые близорукие люди, которые, увлекшись упрощённой антифашистской агитацией, забывали об этой провокаторской работе наших врагов. Тов. Сталин, учитывая это обстоятельство, ещё тогда поставил вопрос о возможности других, невраждебных, добрососедских отношений между Германией и СССР. Теперь видно, что в Германии в общем правильно поняли эти заявления т. Сталина и сделали из этого практические выводы. Заключение советско-германского договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение т. Сталина блестяще оправдалось. (Бурная овация в честь тов. Сталина.)»

Отождествляя германский народ с гитлеровской кликой, Молотов объявил договор воплощением стремлений к «развитию и расцвету дружбы между народами Советского Союза и германским народом». Касаясь причин столь резкого поворота в германо-советских отношениях, он отделался тавтологией: «Да, вчера ещё в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась, и мы перестали быть врагами».

Упомянув о том, что советско-германский договор был подвергнут резкой критике в английской, французской и американской прессе, в том числе социалистической, Молотов произнёс серию глумливых и злобных фраз перед радостно гогочущим залом. «Эти люди требуют,— заявил он,— чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Англии против Германии. Уж не с ума ли сошли эти зарвавшиеся поджигатели войны? (Смех.) …Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют сами, без Советского Союза. (Смех. Аплодисменты.) Мы бы посмотрели, что это за вояки. (Смех. Аплодисменты.)»

С деланным возмущением Молотов говорил о критиках самого уязвимого аспекта договора: отсутствия в нём оговорки, что пакт может быть денонсирован, если одна из его сторон выступит в качестве агрессора (такая оговорка присутствовала в большинстве пактов о ненападении, заключённых ранее между различными европейскими странами). По этому поводу он заявил: «Доходят… до того, что ставят нам в вину, что, видите ли, в договоре нет пункта о том, что он денонсируется в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется вовлечённой в войну при условиях, которые могут дать кое-кому внешний повод квалифицировать её нападающей стороной» [635].

Доклад Молотова был встречен в Берлине с нескрываемым одобрением. Уже на следующий день после доклада Хильгер передал Молотову, вместе с сообщением о вторжении немецких войск в Польшу, сообщение о том, что Риббентроп «чрезвычайно обрадован» содержанием и «предельной ясностью» доклада и «горячо приветствует» сказанное в нём [636]. 2 сентября «Правда» опубликовала фрагменты из речи Гитлера на заседании рейхстага, где Гитлер заявил, что «может присоединиться к каждому слову, которое сказал народный комиссар иностранных дел Молотов».

Ответный шаг Берлина был выражен также в подчёркнуто дружественном приёме посла СССР А. А. Шкварцева [637], только что прибывшего в Германию. 3 сентября Шкварцев был приглашён к Гитлеру, около резиденции которого по этому поводу был выстроен почётный караул. В донесении Молотову по поводу этого приёма Шкварцев сообщал: «Я… прочитал свою речь, составленную в Москве и утверждённую Вами. На эту речь Гитлер ответил следующей речью: „Немецкий народ счастлив, что заключён советско-германский договор о ненападении. Этот договор послужит делу содружества обоих народов как в политической, так и в экономической областях“» [638].

Эти идеи нашли отражение и развитие в официозной германской печати. Орган национал-социалистической партии «Фелькишер беобахтер» 28 сентября с восторгом писал об «исторической речи» Молотова и подчёркивал, что её основные мысли нашли подтверждение в недавних речах Гитлера. «Пожалуй, никогда в истории не было такого случая,— говорилось в статье,— чтобы за один месяц в отношениях между двумя державами произошли такие перемены, как теперь между Германией и Россией… Переговоры с русскими завершились позорным провалом для англичан» [639].