Мировой кризис

Как можно сравнить положение, какое занимает в настоящее время Германия, с той судьбой, какая постигла бы Британскую империю и всю Великобританию в том случае, если бы в подводной войне погиб королевский флот, и наш сорокамиллионный народ должен был бы сделать выбор между безусловной капитуляцией и верной смертью от голода. Половина строгости, заключенной в Версальском договоре, примененная к нам, повлекла бы за собой не только финансовый крах нашей старинной, медленно создавшейся мировой хозяйственной организации, но и быстрое сокращение британского населения – на 10 млн. душ по крайней мере, остальные были бы приговорены оставаться в беспросветной нищете. Ставки этой чудовищной войны превосходили всякие человеческие представления, и для Британии и ее народа они означали в будущем неминуемое постепенное угасание. Когда мы думаем о судьбе Австро-Венгерской империи, о самой Австрии и о переполненной сверх меры Вене, мы в миниатюре видим тот риск, на который мы вынуждены были пойти. В этих ничем неприкрашенных заметках мы взываем к разуму Германии.

Как же обстояли дела Франции?

Непропорциональность национального могущества Германии и Франции была и остается до сих пор главной проблемой мира. Стационарное 40-миллионное население Франции владеет самой прекрасной частью земного шара и находится на протяжении сотен миль в соприкосновении со все увеличивающимся в числе и прогрессирующим культурно германским народом и германским государством с 60 или 70 млн. жителей; в этом контакте двух стран заключаются элементы возможного взрыва. Очень хорошо говорить постоянно о мире, стремиться к миру и быть готовым к страданиям ради мира; но лучше отдавать себе в то же время ясный отчет о причинах войн. Каким образом Франция с сорокамиллионным населением сможет при жизни ближайшего же поколения защищаться от захватов и разрушений, примененных шестьюдесятью, семьюдесятью или восьмьюдесятью миллионами германцев? Этот вопрос представлял собою основную задачу мирной конференции. Нам не нужно для этого углубляться в сложные статистические данные. Достаточно сказать, что в 1940 г. в Германии будет вдвое больше мужчин призывного возраста, чем во Франции. Как сможет Франция защищать себя? Франция одержала победу. Германия совершенно разбита. Но каждый умный француз и германец знает, что такое положение дел может продолжаться еще десять, двадцать, тридцать лет. Но во всяком случае вечно оно продолжаться не может. Франция не могла бы бороться с Германией без помощи России. Но России больше нет. Ни один человек не сможет сказать, когда и при каких условиях Россия появится вновь на сцене. В дни мирной конференции казалось, – насколько это действительно так, сказать трудно, – что воскресшая Россия будет на стороне Германии. Англия была защищена от врагов Ла-Маншем, а Соединенные Штаты – океаном. У нас – заявляют французы – нет ничего, кроме штыков наших солдат, чтобы защитить нас от вторжения к нам неприятеля.

Над этой опасностью, грозящей Франции, размышляет теперь Европа. Даже теперь, когда я это пишу, французы уделяют пятьдесят миллионов франков из своих сбережений на постройку – из бетона и стали – оборонительной линии, которая должна будет защитить их страну от возможного повторения того, что случилось в августе 1870 г. и в августе 1914 г.

Вот в чем заключался основной вопрос, который должна была разрешить мирная конференция; нужно было учесть страх Франции перед разгромом со стороны Германии и ее твердую решимость не допустить неосторожности в этом вопросе жизни и смерти.

Но, как уже было сказано выше, рост морального чувства человечества не допустит вторично цивилизацию до такого падения. Устав Лиги наций гарантирует каждому входящему в число ее членов государству независимость и целость его территории. На это французы возразили: «А разве договоры могли защитить Бельгию?» Но миру дан был урок, и германцы этот урок восприняли. Воевать теперь никто никогда уже больше не будет. «Мы уже испытали достаточно», – отвечали французы. Наконец, было заявлено, что за четыре года бойни и всеобщего обнищания люди стали разумнее, благороднее, человечнее, что достаточно было взглянуть вокруг, чтобы убедиться в том, насколько сыновья лучше отцов. Верьте демократии. Верьте сознательности. Верьте парламентским учреждениям. Верьте тому, что старые раны дадут себя чувствовать… Но французы продолжали печально повторять свое: «Нам нужна защита», – на что США, будучи великолепно защищены сами, и Англия, защищенная тоже довольно хорошо, философски заметили: «На свете не существует абсолютной безопасности». – «В таком случае, нам нужна наилучшая изо всех, какие существуют и какую мы можем получить», – сказали французы.