Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического бума и распада общества

Попытки с помощью литературного таланта скрасить его предательство и найти в нем черты положительного поступка разбиваются о богослужебные тексты[146]. Церковные песнопения, согласно комментарию архиепископа Аверкия (Таушева), характеризуют мрачную личность Иуды отталкивающе. Образ Иуды предстает как «страшный, зловещий». «Страшный этот образ стал синонимом особенно-гнусного предательства и вошел в поговорку»[147].

Вывод Владыки, основанный на анализе церковных песнопений, подкрепляется ссылкой на иконографический материал. Всматриваясь в изображение Страшного Суда, мы видим ту оценку, которую дает предательству Иуды Церковь. Иуда рисуется сидящим на коленях у скованного цепями и находящегося в пламени Сатаны. Характер изображения Иуды является зримым комментарием к словам Христа, назвавшего Иуду сыном «погибели» (Ин. 17,12).

Парадокс взаимоотношения Христа и Иуды состоит в том, что Христос знал заранее, что именно Иуда предаст его. Но тем не менее Христос не обличал его открыто, ведь открытое обличение не исцелило бы его. «Иуду, – пишет схиархимандрит Авраам (Рейдман), – как немощного, колеблющегося, Господь обличал очень мягко, лишь намеками». Исследуя взаимоотношения Христа с Иудой, отец Авраам отмечает, что Господь ждал, когда Иуда откроется сам[148]. Призывая его к покаянию, Христос назвал его в Гефсиманском Саду другом[149] (См. Мф. 26,45-50; Лк. 22,47–48). А во время Тайной Вечери дал ему хлеб, омоченный вином. «Получить такой кусок из рук начальника вечери, – как объясняет святитель Иннокентий Херсонский, – значило быть отличенным от других». «Зовом к покаянию» для погибающего апостола, по мнению святителя, является это дружелюбное предложение пищи[150].

Христос не хотел, чтобы Иуда совершил поступок, ведущий его самого, то есть Иуду, к погибели (призыв Иуды к покаянию проистекал не из желания Христа обезопасить Себя; чтобы обезопасить Себя от Иуды, Христу достаточно было исключить Иуду из числа учеников). Но, несмотря на все попытки Христа смягчить сердце Иуды, Иуда остался верным тому направлению жизни, которое избрал. Иуда предал Христа и тем самым содействовал исполнению пророчеств. Но, содействуя их исполнению, Иуда не явил себя добродетельным.

Пророчества – пророчествами, предательство – предательством. Желающий уразуметь самостоятельно сможет сопоставить сказанное с заявлениями Гейла Ботикера и торговца «солью».

Конкретный ответ на вопрос «Должен ли был Иуда предательством содействовать исполнению пророчеств?» усматривается в наставлениях преподобного аввы Дорофея. Он не говорит прямо о Иуде, но дает характеристику случаям, к типу которых относится поступок Иуды.

Мысль преподобного можно выразить так: даже если и есть воля Божия пострадать какому-либо человеку, то нет воли Божией пострадать ему именно через тебя. На людей, как объясняет преподобный авва, находят различные скорбные обстоятельства. Но, наказывая людей за порочность голодом и болезнями, Бог, однако же, «не хочет, чтобы мы сего желали или сему содействовали». И даже если какому-либо городу надлежит быть разоренным, Бог не хочет, чтобы «мы взяли топоры и стали разрушать его». Не хочет Он и чтобы мы отказались пожалеть человека, которому должно пострадать[151].

Такой ход рассуждения вполне согласуется с Евангелием, что видно из следующих слов Христа. Христос сказал, что «невозможно не придти соблазнам». То есть соблазны приходят. Но «горе тому, через кого они приходят» (Лк. 17,1).

А приходят ли соблазны через торговцев наркотиками? Безусловно. Даже если речь идет о торговце, продающем совсем «чуть-чуть». «Чуть-чуть» наркотика имеет свойство обращаться в большое горе.

Так в горе для родителей превратилась щепотка героина, что была куплена их дочерью у своей знакомой. Вот как было дело.

Родители девушки, узнав о ее увлечении наркотиками, ограничили на время ее возможность покидать квартиру. Девушка и сама хотела завязать. О ее желании знали и ее наркозависимые товарищи. Они попросили всех, к кому она могла обратиться в случае срыва, чтобы никто ничего ей не привозил. Срыв действительно настал. Девушка позвонила своей знакомой, и та некоторое время спустя оказалась возле ее дома. Акт купли-продажи был проведен с помощью нитки, спущенной из окна. Буквально сразу после случившегося девушка умерла.

Ей смерть повергла в шоковое состояние ее знакомых, хотя, казалось бы, они уже привыкли к такого рода известиям. Да, смерть в среде наркозависимых людей – не редкость. Но смерть девушки стояла на особом счету. Все понимали, что она попала в наркоманическое болото лишь в связи с каким-то нелепым недоразумением. Она была слишком чиста для всей этой грязи. И вот ее не стало.

А на совести ее знакомой стала числиться одна жизнь. А может быть, не одна, а еще одна? А может, пока что одна?