Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Второй этап – мышление. Путем продолжительных и глубоких размышлений то, что во время первого этапа было введено в качестве гипотезы, должно обрести жизнь. Общее представление об Атмане (Бог внутри) должно перемениться и стать постижением. Для этого предлагается несколько путей, по которым могут следовать мысли. К примеру, ученику могут посоветовать исследовать наш повседневный язык и размышлять над его последствиями. Слово «мое» всегда подразумевает различие между обладателем и тем, чем он обладает; когда я говорю о моей книге или моем пиджаке, я никак не подразумеваю, что я и есть эти вещи. Но вместе с тем я говорю о моем теле, моем разуме и моей личности, тем самым свидетельствуя, что в некотором смысле отделяю себя также и от них. Что же это за «я», которое владеет моим телом и разумом, но не является их эквивалентом?

Кроме того, наука говорит, что в моем теле не осталось ничего из того, что присутствовало в нем семь лет назад, и что мой разум и моя личность претерпели сравнимые изменения. Однако несмотря на их многократные преобразования, в некотором смысле я остался прежним человеком – тем самым, который верил то в одно, то в другое, который некогда был юным, а теперь стар. Что именно в моей структуре, будучи более постоянным, нежели тело или разум, претерпело эти перемены? Обдуманный со всей серьезностью, этот вопрос может высвободить «Я» из меньших отождествлений.

Наше слово «личность» (personality) происходит от латинского «персона», первоначально относившегося к маске, которую актер надевал при выходе на сцену, – к той маске, через (per) которую он озвучивал (sonare) свою роль. Маска отражала роль, а актер за ней оставался скрытым и неизвестным, посторонним по отношению к эмоциям, которые он разыгрывал. И это, по мнению индуистов, идеал, ибо роли – именно то, чем являются наши личности, то, что нам отведено в величайшей из всех трагикомедий, драме самой жизни, в которой мы и соавторы, и актеры. Как хороший актер целиком отдается своей роли, так и нам следует играть наши роли в полную силу. Если мы в чем-то и неправы, так это в том, что ошибочно принимаем отведенную нам в настоящий момент роль за то, кто мы есть на самом деле. Мы поддаемся воздействию собственных реплик, не в силах вспомнить предшествующие сыгранные роли, и не подозреваем о тех, которые нам предстоит сыграть в будущем. Задача йога – исправить эту ошибочную идентификацию. Обратив свою осознанность внутрь, он должен проникать сквозь бесчисленные наслоения личности до тех пор, пока не прорежет их все и не дойдет до неизвестного, радостно-беззаботного актера, скрытого за ними.

Уловить различие между обычным «я» и высшим «Я» помогает еще один образ. Человек играет в шахматы. Доска символизирует его мир. В нем есть фигуры, которыми ходят и которые можно выиграть, а можно потерять, цели, которых можно достигнуть. Можно выиграть или проиграть партию, но не самого игрока. Приложив старания, шахматист может улучшить свою игру и, по сути дела, свои умения; это происходит как в случае поражения, так и при победе. Как участник партии соотносится с его личностью в целом, так и конечное «я» в любой конкретной жизни соотносится с лежащим в его основе Атманом.

Метафоры продолжаются. Одна из самых красивых содержится в упанишадах, а также, по любопытному совпадению, у Платона. Ездок сидит безмятежно и неподвижно в своей колеснице. Передав ответственность за поездку своему колесничему, он волен раскинуться в колеснице и любоваться пробегающим мимо пейзажем. В этом образе заключена метафора жизни. Тело – это колесница. Дорога, по которой она едет, – объекты чувственного восприятия. Лошади, которые везут колесницу по дороге, – сами чувства. Разум, управляющий чувствами, если они дисциплинированы, представлен вожжами. Способность разума к принятию решений – это колесничий, а хозяин колесницы, которому присуща вся полнота власти, однако ему незачем даже шевелить пальцем, – это Всеведущее «Я».