Мужики дружно вытащили из карманов телефоны и забегали пальцами по загоревшимся во тьме экранам.
– Мля, братан, у меня такая же фигня! – через пару секунд выдал тот, что пониже.
– Прикинь, Мячик, и у меня сети нет! – тут же повторил его рослый напарник.
– Значит, и у вас тоже, – подытожил я, и озвучил надиктованное секундой ранее предложение наставницы:
– Надо нам, парни, отсюда на волю выбираться.
– Точняк, заодно перекурим это дело! – тут же ухватился за предложение невысокий крепыш, суетливой манерой поведения и впрямь похожий на скачущий мячик.
– Поддерживаю, – подхватил его напарник. – По сиге дёрнуть сейчас самое оно!
Как и предсказывала наставница, о Митриче оба и вправду забыли, полностью переключившись на указанную проблему. Обогнав меня, зашагали впереди, таращась в телефоны и обмениваясь короткими пустыми фразами, типа: «Чё, появилась?», «Не-а, тухляк полный, братан. А у тя?», «Такая же фигня!», «Хреново!», «Ничё, ща по сиге дёрнем, разберёмся!», «А то!»…
– Действительно придурки, – прошептал я под нос.
– Я же говорила, – тут же откликнулся голос в голове.
Перед глазами загорелся длинный столбец красных строк:
– Вот это я понимаю, щедрый подгончик! – первой прокомментировала увиденное наставница.
– Угу, – отозвался я, ощущая мощный прилив сил и тихо офигевая от захлестнувшей сознание волны воспоминаний.
Целиком всю жизнь до тумана я, к сожалению, не вспомнил. Открывшиеся картинки из прошлого были связаны исключительно с работой в этом цеху. Но даже одной грани воспоминаний оказалось достаточно, чтобы вновь почувствовать себя цельной личностью.
Я вспомнил, что работаю на заводе рихтовщиком больше двадцати лет. Устроился сюда сразу после отчисления с первого курса института. Работаю как все, в первую смену, с семи до четырёх. В бригаде друзей у меня нет, со всеми парнями держусь ровно и пользуюсь у работяг заслуженным уважением.
– Чего, накрыло? Это нормально, – продолжала меж тем, как радио, тараторить в голове неугомонная девица. – Всегда так бывает после нового уровня. А по первости вообще жёстко накрывает… Ничего, сейчас отпустит. Это оттого происходит, что с уровнем Система все показатели разом на единицу задирает. А они ведь пустышкой подняться не могут, должны быть заполнены характеристикой. Система это решает просто: выбирает самую раскачанную от нуля из отстающих и задирает до двух нулей. Я, наверное, слишком мутно объясняю. На словах не поймёшь, нужно на конкретном примере. Так-то там всё просто. Короче, не парься, разберёшься со временем…
Я и впрямь мало что сейчас понял из спутанных объяснений наставницы.
Убежавшие уже шагов на десять вперёд рихтовщики дошли до конца цеха и скрылись в боковом коридоре.
– Слышь, как там тебя, Кэмел, чего затих-то? – позвала наставница.
– Никогда не любил это собачье прозвище, – буркнул я в ответ.
Накатившая волна воспоминаний смыла завесу тайны с дурацкого прозвища.
Кэмелом меня прозвали в бригаде буквально в первый месяц работы. Будучи молодым прыщавым юнцом, я имел неосторожность выпендриться перед старожилами, мол, курю исключительно «Кэмел» – достаточно дорогие и модные по тем временам сигареты. И довыпендривался. Окрестили Кэмелом, и до сих пор приходится отзываться на ненавистное погоняло.
– И как тогда прикажешь тебя называть? – усмехнулась наставница.
– Не знаю. Настоящего своего имени не помню.
– Может, просто – Рихтовщик? А чего, звучит брутально. И вполне по делу. Ты ж по профессии рихтовщик. Как тебе такое имя?
– Всяко лучше, чем Кэмел.
– Тогда нарекаю тебя Рихтовщиком, – неожиданно торжественным голосом объявила наставница. – Согласен?
– Согласен.
Перед глазами ту же вспыхнула красная строка очередного уведомления:
Добравшись до конца цеха, я свернул в короткий боковой коридор. И зажмурился от ослепительно-яркого дневного света, резанувшего по глазам из распахнутой в конце двери.