Миры Бесконечности

Я опускаю взгляд и вижу, что меня оплела веревка.

– Что ты делаешь?

Тео замирает в нескольких сантиметрах от меня.

– Я пыталась тебе помочь!

Он моргает. Какие бы эмоции он ни испытывал раньше, Тео сумел с ними совладать:

– Ты пытаешься рассорить нас.

– Что? Нет! Это не так, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, пытаясь вырваться из пут.

– Я предупреждал, что нам не стоит ей доверять, – раздается позади меня голос, от которого моя кровь начинает бурлить.

Можно и не оборачиваться, чтобы увидеть, кому он принадлежит, но я не могу удержаться. Еле сдерживая злость, я встречаюсь взглядом с Гилом, ожидая увидеть в его глазах расчетливое самодовольство. Но нахожу лишь ярость.

– Она не понимает, за что мы сражаемся. – Тео не отводит от меня взгляда. – Не понимает, как попытка спасти бессознательного человека подвергает всех нас опасности.

– Конечно, знаю, – выплевываю я. – Но при этом считаю, что нужно помогать таким людям, как та девушка из дворца. Людям, за которых больше никто не сражается. Вот что важно.

Должно быть важно. Потому что, если бы здесь оказалась Мэй, а у кого-то появился шанс ее спасти… мне бы хотелось, чтобы они посчитали, что ее жизнь стоит риска.

Гил медленно подходит к нам, словно волк, подкрадывающийся к добыче.

– Важна лишь миссия Поселения. Наше выживание.

– Знаю, – повторяю я. – Но не нам выбирать, кто должен выжить. Каждый заслуживает шанса.

Лицо Тео вытягивается, и я понимаю, что подобрала не те слова.

– Каждый? – помрачнев, переспрашивает Гил.

Все мои мысли резко замирают:

– Я говорила о людях.

– Ты уверена?

– Да, – шиплю я. – А теперь отпустите меня.

Тео отступает в сторону, но Гил тут же встает передо мной. Его взгляд мечется от одного моего глаза к другому, и чем пристальнее он смотрит, тем сильнее сжимаются веревки, сдавливая мне грудную клетку. Они будто пытаются выдавить весь воздух из моих легких.

Я чувствую его гнев, подобный взрыву вулкана. Он впивается в мою плоть, отрывая от меня кусок за куском.

– Нет, пока ты не поймешь… Пока не увидишь… – говорит он.

А потом протягивает руку к моему плечу и прижимает пальцы к моей коже, отчего мир тут же растворяется.

Война пахнет кровью, асфальтом и жженой древесиной. Глаза горят от обильного дыма, заполняющего воздух, и мне приходится помахать перед лицом, прежде чем потянуться за чем-то, закопанным в пыли.

Но это не моя рука. А Гила.

Пальцы – его пальцы – сжимают рукоять меча, наполовину зарытого в черный песок. Я поднимаю его перед собой, ловя отражение на стали, покрытой свежей кровью. Ее так много, что становится не по себе, но я знаю, что мне необходимо двигаться дальше.

Я смотрю на небо. Легион Гвардейцев парит в вышине, так же насмешливо, словно стервятники, которые только и ждут момента, чтобы поживиться, когда закончится сражение.

Если оно когда-нибудь закончится.

Но эти Гвардейцы Победы отличаются от Гвардейцев Победы, что в белой форме и с металлическими крыльями: они служат в герцогстве Войны.

Они парят, как банши, на ветру, громко смеясь и издавая боевой клич, а из-за их красных туник создается впечатление, будто небо обливается кровавыми слезами. Пламенные крылья, как у феникса, распахнуты за их спинами, из-за чего за ними тянутся по небу малиново-золотистые полосы.

И это лишь те, кто сейчас в воздухе.

А те, что на земле, как наемные убийцы, исчезают, как дым, в одном месте и тут же возникают в другом. На них черные доспехи, а принадлежность к двору принца Эттора они подтверждают кровавыми каплями, запятнавшими их мундиры и клинки.

Я замечаю одного из Гвардейцев на песчаном поле в окружении огня и разбросанных конечностей. Крики людей разрывают мое сердце, и я, подняв свой меч, бросаюсь навстречу ожидающей меня смерти.

Потому что из Войны еще никто не выбирался живым.

Гвардеец переводит взгляд в небо и поднимает руку, указывая на меня. Камни вырываются из земли, как скрюченные пальцы, в поисках следующей жертвы. Один из камней впивается мне в спину, с легкостью разрывая плоть. Рана так сильно горит, что ноги подгибаются и колени встречаются с изуродованной землей.

Разум кричит, чтобы я поднялась и продолжила сражаться. И я делаю это, несмотря на то что колени горят, словно в них впились сотни осколков, а мышцы болят от ушибов.

Я бросаюсь к Гвардейцу. А он тут же вытаскивает из-за пояса два меча и начинает вращать ими в воздухе, как пропеллер, жаждущий больше крови. Мой меч сталкивается с его мечом. Металл против металла. Я подставляю меч, чтобы блокировать его удар, а затем перепрыгиваю через второй клинок, едва не задевая острие. Я пытаюсь ударить по его ноге, но он слишком быстр для меня. Песок взметается в воздух, мешая мне сражаться, а Гвардеец продолжает двигаться, словно не устал. Словно он танцует.

Или играет со мной.

Его мечи со всей силой обрушиваются на мой, и мне едва удается совладать с этой мощью. Руки начинают дрожать, а через мгновение мой клинок разлетается на куски, которые осыпаются мерцающими осколками вокруг меня. А я в отчаянии бросаюсь в сторону.