Миры Бесконечности

Я разглаживаю края и пытаюсь расшифровать слово, написанное черными чернилами и трудночитаемым почерком. Я несколько раз прохожусь взглядом по каждой букве, прежде чем до меня доходит смысл: «Слушай».

И, засовывая бумажку в карман и возвращаясь на фестиваль, я могу лишь гадать, что оно означает.

Глава 35

Колонисты идут через сад к небольшому озеру. Они выстраиваются на берегу с красными фонариками в руках, а затем отпускают их в темное, безлунное небо.

И через мгновение красные светящиеся шары заполняют небосвод, как капли краски на темном холсте. А несколько Колонистов в золотых мантиях начинают петь. Их чистые, как стекло, и мягкие, как мед, голоса разносятся над водой, словно появившиеся на свет призраки, вышедшие на охоту.

Я наблюдаю за поющими с одного из небольших утесов, но все мои мысли – о листке бумаги, спрятанном в кармане.

Красные фонарики, плывущие по небосклону, зачаровывают своей красотой, медленно поднимаясь все выше и выше. А мерцающий внутри их огонь меняет свой цвет с алого на вишневый.

Все лица Колонистов сейчас обращены к небу. И мне с легкостью удается найти в толпе принца Келана в белых мехах и с серебряной короной на голове. Он выделяется на фоне остальных. Но дело не в его наряде. А в выражении лица.

Словно он не принадлежит этому месту.

Как и я.

Когда песня заканчивается, принц Келан поднимает ладони к небу, и все фонарики охватывает огонь. Воздух наполняет потрескивание, а ярко-оранжевая бумага превращается в пепел и осыпается на землю, пока от фонариков ничего не остается.

И тогда на небе появляется круглая, как монета, и алая, как кровь, луна.

Мир словно затихает. Вода замирает, ветер исчезает, а Колонисты словно застывают.

Времени не существует.

Но через пару мгновений воздух вновь наполняется пением, а принц Келан отворачивается от глади озера и направляется обратно к Дому Урожая.

Думаю, он не шутил, когда говорил, что лучше бы провел этот вечер в одиночестве, чем на фестивале.

Я спускаюсь по склону утеса к яблоневым садам, мягко ступая по хрустящим осенним листьям. Воздух наполняет сладковатый аромат фруктов и тарталеток с ежевикой, которые подавали после еды. В голове возникает мысль, а не уйти ли отсюда, пока не подали следующее блюдо, но тут я замечаю принца Келана под одной из самых больших яблонь. Он успел снять меховой плащ и теперь одет лишь в легкую тунику, мерцающую в темноте.

Я медленно подхожу к нему и, остановившись перед ним, приседаю в реверансе.

Но он даже не смотрит на меня. Его глаза прикованы к темному небосводу.

– Когда-нибудь при взгляде на небо ты задавалась вопросом, какой станет Бесконечность в будущем?

Я слежу за его взглядом и замечаю, как на небе вспыхивает первая звезда. Даже воспоминания всех попавших сюда людей не помогли выстроить звезды в правильном порядке. Вот только Келан и не видит звезд. Для него небо совершенно темное. Но при этом он смотрит так, будто знает, как они могут сиять.

Мы оба обладаем способностью видеть красоту, даже если понимаем под этим словом разные вещи.

Может, и мир мог бы быть таким. Смесью различных понятий. Местом, где все могли бы существовать вместе.

Я прикусываю язык. Некоторые мысли лучше запрятать подальше, пока они не исчезнут совсем. А другие молят, чтобы их озвучили окружающим.

Но стоит ли предлагать Келану то, что Офелия считает невозможным?

Стоит ли пытаться построить мост?

Я вновь перевожу взгляд на темный горизонт:

– А какой вы видите Бесконечность?

Он опускает взгляд чуть ниже:

– Местом бесконечных возможностей.

– Вы управляете целым двором, – говорю я. – Разве вы не обладаете ими?

– Бесконечность носит такое название не просто так. И стоит королеве Офелии захотеть – наше герцогство окажется всего лишь малой частью этого мира, – замечает принц Келан, скорее больше обращаясь к себе, чем ко мне. – За его границами столько всего. Гораздо больше, чем ты себе представляешь. Мир скоро изменится, и я беспокоюсь, что могу оказаться не у дел. – Он поворачивается ко мне, демонстрируя ямочки на щеках. – Наверное, я кажусь тебе эгоистичным, раз критикую собственное герцогство вместо того, чтобы принимать его.

– Вовсе нет, – говорю я. – Просто пытаюсь понять, что можно захотеть такого, чего нет в Победе.

– Герцогство Победы – вечный праздник. И мне это надоело. Надоело, что я не могу выбраться за границы, которыми меня окружили.

– Вы устали от своей клетки, – тихо говорю я.

Совсем как люди. Как жители Поселения.

По сути, мы хотим одного и того же.

Так почему мы не можем оказаться на одной стороне?

– Мы не можем придумать что-то новое или пойти по не изведанному никем пути. – Он качает головой. – И что бы мы ни создавали, мы все еще во власти людей. Они могут представить то, что недоступно нам. И лишь благодаря им этот мир еще не разлетелся на куски. Мы никогда не обретем истинной свободы, пока не выйдем за выстроенные границы, как может только человеческое сознание.