Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса

— Хм-м… А это идея! Я заметила, как твои бессовестные красные глаза рассматривали Литу! — в состоянии шока, мозг затеял генерацию дурацких шуточек. — Познакомлю вас, — почему-то «грандиозный» план смешил. Но, скорее, это было неосознанной попыткой скрыть панику, защититься.

Не хотелось принимать вероятность того, что всё может действительно оказаться серьёзно. И мне придётся окончательно распрощаться с нормальной жизнью.

— Что за глупости?!

— Тц! — лукаво цокнула. — Не строй из себя паиньку! Я видела, как вчера… — продолжала подначивать Наставника, хитро прищурившись. — Ты ушёл всего на пару слоёв вглубь миров, когда мы переодевались на вечеринку. А оттуда — видимость всё ещё хорошая!

— Мира-а…

— И бессовестно подглядывал! Пользовался тем, что при посторонних я делаю вид, будто тебя нет, — заговорщически подмигнула, упиваясь потешной реакцией смущённого Здоровяка.

— Придумаешь тоже! — в очередной раз махнул громадной ручищей Мастер, пряча в мрачной мгле багряные глаза. Уверена, скрытые ею щёки тоже покраснели. — Я что, из этих?.. О, Боги! Да ну!

* * *

Брутеус

«Я оберегаю тебя, глупышка. Ты же мне как дочь, которой у меня никогда не было. И вряд ли будет. В Призме слишком опасно… Слишком!»

«А в реальности людей грязнее, чем в логове вампирических Низших! Так двоедушно… О, запретные Боги! Лгут все. Но я готов, если пожелаешь, выглядеть бесчестным…»

* * *

Мира

— Ладно-ладно, не стесняйся, все свои, — не успокаивалась я.

— Тебе слизи или червя с рогами принести? Может, косого паука? А! — алые «огоньки» сверкнули ярче обычного. — Понял-понял… Твоего «любимого» Эфирата с пятью ртами и костями наружу! Уж я-то знаю, где такого найти! — «Колосс» с азартом шлёпнул топорищем по раскрытой шершавой ладони.

«Бе-е-е…»

Классическое наше общение.

— Всех и сразу! — отважно заявила, с трудом сдерживая хохот.

Словно гром, уже не выдержав, раскатисто рассмеялся и Брутеус. Но вскоре его тон вновь стал слишком строгим:

— Милая, то, что ты вытворяла недавно с оружием, очень серьёзно!

— Может, оно такое и есть, просто ты не знал? — пыталась найти логичное объяснение произошедшему.

— Это мы сейчас и проверим, — друг помедлил пару секунд… И всё же кивнул, отбросив сомнения и несколько тёмных нестабильных завитков. — На! — протянул мне любимый топор.

— Да ла-а-адно… — выпучила от удивления глаза. — Святая святых?!

— В его свойствах я абсолютно уверен, — это было бескрайне широким жестом со стороны Здоровяка. — Бери, пока не передумал!

— Поздно, — поспешно схватила увесистый предмет гордости Великана. Когда ещё выпадет такая честь? — Ой, ё-ё-ё… Тяжёлый! — с неслабым старанием покачала колоритную вещь в руках.

— Не детская цацка! — важно заявил «Викинг», подбоченившись.

— Попробую это исправить…

Требовался настрой. Требовалось понять хотя бы примерно, как работает дар.

Набрав полные лёгкие воздуха, я представила, что резная рукоять вытягивается, постепенно превращая секиру в острейший двусторонний шпиль.

Снова и снова…

Напряглась сильнее… Впилась пальцами в прохладный металл…

Однако ничего не происходило, словно не хватало какого-то катализатора.

Наставник облегчённо выдохнул, радуясь сохранности дорогого сердцу оружия, но… Едва попытался забрать, в моём затылке будто щёлкнул тумблер. Настигло осознание, в какую сторону двигаться.

«Мама! Неудача разочаровала бы её!»

— Ещё разок! Пожалуйста! — задышала чаще, отшагнув назад, едва не свалившись с подтаявшего «островка».

Солнечное сплетение запекло… Даже закашлялась.

Полурувигрэ вновь молча кивнул и скрестил огромные руки на мясистой груди.

«Я смогу! Как-то же сделала недавно! И уникальный сплав сюрикенов тут ни при чём!»

Зажмурилась.

«Мамочка, я не подведу! Помню, ты пекла очень вкусные батоны с косыми прорезями… Усеянные сыром».

Захотелось вновь их хотя бы увидеть. Знала — почувствовать чудесный запах, увы, невозможно.

Перед мысленным взором замелькали кадры из раннего детства.

Небольшая светлая кухня… Нежно улыбающаяся Элизабет Шэдоу в бирюзовом фартуке и толстых кухонных рукавицах, с противнем в руках…

Очень красивая! Голубоглазая…

И в этот же миг, под напором бессмертной тоски, ладони раскалились… Словно я держала тот горячий лист.

— Русалочка моя, доченька! — пронзило сознание фантомное эхо родного голоса. — Идём пить чай, любимая. Достань абрикосовый джем и арахисовую пасту! — молодая женщина сдула уголком губ выбившуюся из высокого пучка пшеничную прядь, настырно щекотавшую румяную щёку.