Миры Эры. Книга Первая. Старая Россия

В 1617-ом году местность, в которой, вероятно, изначально обосновался Скарята, была официально закреплена первым царём династии Романовых Михаилом Фёдоровичем за нашим предком Борисом Михайловичем Скарятиным, дабы по достоинству оценить его заслуги при обороне Москвы от поляков или, как гласил документ, "за Московское осадное сидение". И снова стоит отметить тот факт, что указанное поместье, названное позже "Троицким", находилось в собственности рода ровно триста лет, будучи даровано в 1617-ом году, а затем отнято революцией в 1917-ом. До той великой катастрофы мы частенько обсуждали празднование трёхсотлетия обретения дворянства и даже подумывали установить в парке усадьбы какой-нибудь памятник в ознаменование такого события. Но увы, сии планы постигла участь большинства человеческих мечтаний!

Троицкое являлось живописнейшим местом. Дом был первоначально построен в начале девятнадцатого века моим прадедом Яковом Фёдоровичем Скарятиным, замечательным и высококультурным человеком. Высланный из столицы и вынужденный провести большую часть жизни в Троицком по политическим причинам, связанным с началом правления императора Александра I, он сосредоточил все усилия на том, чтобы сделать поместье как можно более прекрасным, и, как я уже сказала, будучи выдающимся человеком, совершенно преуспел в этом. Его владения были тогда по-настоящему огромны, намного обширнее, чем во времена моего отца, ведь у прадеда было много сыновей, а потому после его смерти вотчину пришлось разделить между ними, но мой дед, являясь старшим сыном, унаследовал наибольшую и наилучшую часть – само Троицкое. Дом представлял собой громадное двухэтажное каменное здание в стиле ампир – образец колониальной архитектуры, вмещавший сотню комнат, из которых бальная зала и гостиные, будучи расписаны талантливыми художниками, специально выписанными прадедом из Италии, были поистине роскошны. Здание было окружено цветочными садами, за которыми раскидывался великолепный парк, уникальный своими липовыми аллеями, в особенности центральной или "Большой Аллеей" – самой длинной и красивой из всех, что я когда-либо и где-либо видела.

В конце протяжённой "Поперечной Аллеи", пересекавшей "Большую Аллею" посередине, стояло скромное квадратное белокаменное строение, скорее похожее на летний домик, чем на что-либо иное, хотя старожилы утверждали, что во времена прадеда там находилась масонская ложа (ведь старый господин сам был "вольным каменщиком"), и что подземные переходы соединяли его с домом. Но так ли это было в действительности, я не знаю, поскольку сама никогда не видела этих ходов. Ещё одним потрясающим произведением архитектуры в усадьбе были конюшни – неимоверно длинное здание из белого камня, имевшее грандиозный фасад и стоявшее прямо напротив старого дома с другой стороны разделявшей их необъятной лужайки. Прадед любил лошадей и имел превосходный конезавод, довольно знаменитый по тем временам. Я знаю, что управлял конезаводом англичанин, и своими глазами видела его могилу на нашем маленьком деревенском кладбище. Вокруг конюшен рас-полагалось множество других строений: и хлева, в которых содержались коровы (коих было невероятное количество), быки, овцы и свиньи; и длинный каретный сарай, полный всевозможных транспортных средств, таких как ландо, фаэтоны, дрожки, коляски, сани; и различные мастерские – плотницкая, механическая, прачечная и кузница. Так что хозяйство было полностью самообеспечивающим и самодостаточным – практически во всех отраслях жизни, поскольку только ограниченное число продуктов (сахар, икра и тому подобное) завозилось извне из-за невозможности произвести это своими силами. В остальном же здесь делалось всё: толстые шерстяные ткани, льняное бельё, кружева (в хозяйстве работало пятьдесят кружевниц), мебель, ковры, лесозаготовки (отопление было полностью дровяным) и разнообразнейшие сельскохозяйственные продукты, такие как мясо, птица, молоко, масло, яйца, овощи и фрукты, включая даже персики и виноград. Прадед также обладал впечатляющей коллекцией книг, и его библиотека, состоявшая из действительно редчайших изданий, была в то время одной из лучших. Ценя в жизни истинную красоту и зная, как жить, он окружил себя всей мыслимой роскошью и комфортом, доступным на тот момент, и слава о Троицком распространилась далеко за его пределами.

После его смерти мой дедушка Владимир Яковлевич унаследовал Троицкое, но проводил там мало времени по двум причинам: во-первых, он был губернатором и большую часть времени должен был находиться в Орле, а во-вторых, его жена, моя бабушка Мария Павловна (урождённая княжна Голицына) никогда не любила деревню и предпочитала жить в городе. Когда дедушка умер, поместье перешло к моему отцу, и именно в Троицкое он привёз мою мать (урождённую княжну Лобанову-Ростовскую) после их венчания. Она часто рассказывала мне историю о том, как, приехав в Троицкое, сначала была глубоко впечатлена красотой этого места, а после ошеломлена полным отсутствием в доме современных удобств.