Миры Филипа Фармера. Том 05. Мир одного дня: Бунтарь, Распад

Была ли такая уж необходимость в потемках и изменении голоса, если комнатка была тщательно проверена на предмет отсутствия подслушивающих устройств? И почему они не пригласили Сник и Кабтаба?

Дункан спросил об этом.

— У нас есть на это причины, — раздался «голос из подземелья». Плащ зашевелился. Фигура поднялась со стула и принялась расхаживать по комнате, сложив руки за спиной. Мешковатые брюки скрывали ноги настолько, что определить по ним пол фигуры тоже было невозможно. — Вы можете задавать мне вопросы. Если бы у вас их не было, то вы оказались бы глупее, чем мы предполагали. Но вы должны понять, что на многие ваши вопросы мы отвечать не будем. И не пробуйте настаивать. Понятно?

— Понятно.

— Когда мы собираемся на большую сходку… большую! — не больше пяти человек, да и то в особых случаях, — мы никогда не обсуждаем персональных заданий отдельных членов организации. Если это, конечно, не касается совместных проектов, где необходимо синхронизировать все действия. Но и это бывает не часто. Теперь о вашем персональном задании. Но сначала — вот это… — Из-под плаща появилась рука с голубым баллончиком. — Мы обязательно применяем его при первой встрече. И при необходимости используем от случая к случаю. Нам приходится быть очень осторожными. Понятно?

— Конечно, — сказал Дункан.

Он бы не удивился, если бы в баллончике оказался не туман правды, а кое-что похуже. А вдруг организация решила, что он представляет для нее опасность? Ведь так просто — заставить его вдохнуть яд вместо того, что он ожидает. И он ничего не может сделать, чтобы их остановить. Если он откажется, с ним все равно покончат.

Баллончик зашипел. Дункан ощутил на лице влагу и погрузился в ароматное облако. Туман пах фиалками. Задержка дыхания, пока туман не рассеется, ничего бы не дала — он проникал сквозь поры прямо в кровь и приводил человека в полубессознательное состояние.

Очнувшись, Дункан увидел, что фигура нависла над ним.

— Итак… это правда.

— Что? — спросил он. Его сознание еще не прояснилось окончательно.

— Что вы можете лгать под туманом правды. Мне говорили об этом. Но в это невозможно было поверить. Теперь верю. Все мои попытки выжать из вас что-нибудь кроме того, что вы — Эндрю Вишну Бивульф, полностью провалились. И все, что вы мне говорили, полностью совпадает с данными вашего удостоверения личности. Даже сведения, которых нет в ваших данных, и сугубо личная информация, короче — все, о чем вас могут допрашивать органики, свидетельствует, что вы не кто иной, как Бивульф. — Фигура снова принялась расхаживать по комнате, заложив руки за спину. — Я не понимаю этого. Но так оно есть. Это уникальное явление. Необъяснимое. Может, что-то в генах?.. Неважно. Хотя, конечно, это очень важно. Если вы сможете научить других, это даст нам огромное преимущество.

Фигура резко повернулась и наставила на Дункана палец, словно это был лучевой пистолет, которым она могла распотрошить его в поисках правдивого ответа.

— Так вы можете научить нас этому? Или у вас это получается само собой?

— Я научился этому путем проб и ошибок, — ответил Дункан. — Но как мне это удается, я до сих пор сам не очень понимаю. Так что я не могу ответить на ваш вопрос.

— К сожалению, вы можете лгать. И теперь я не знаю, когда вы говорите правду, а когда — нет. И вряд ли туман поможет выжать из вас что-то большее.

Дункан был уверен, что такой вопрос фигура уже ему задавала при допросе. Зачем ей эта ложь? Или все члены организации уже так изолгались, что врали просто так, по привычке? Или у фигуры были какие-то иные, возможно, благие намерения?

«Я уже думал об этом, — размышлял Дункан, — и не раз. Тогда, когда был Кэрдом и остальными шестью».

Его уникальный талант был неудобен организации. Если он может лгать органикам, то, соответственно, может лгать и организации. Следовательно, может быть и шпионом. Они не могли ему полностью доверять. Но не могли и отказаться от использования его в своих целях. Он был таким же инструментом, как другие органики и подрывники-мятежники.

— У вашей группы есть название? — внезапно спросил Дункан. — Я пытался думать о ней как об организации или объединении. Но трудно думать о чем-то безымянном.

— Да, конечно. Гомо сапиенс просто необходимы ярлычки, наклейки и титулы. Вам действительно хочется его узнать?

— Так я буду чувствовать себя комфортабельнее.

— Хорошо. В течение этого субмесяца мы называемся БПТ.

— Этого месяца… Вы что, меняете его каждые 21 день?

— Это должно запутать органиков.

«Дело не в этом, — подумал Дункан. — Любой член организации раскроет на допросе все названия, какие только были использованы».

— БПТ?

— Бунт против тиранов.

— Я понял.

— Мне оно не очень нравится, потому что содержит в себе только разрушение. Да, мы разрушители! Но ведь еще и строители. Восстановители. Конструктивисты. Но, впрочем, речь не о том. Вот в чем заключается ваше задание. Слушайте внимательно…