Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

— Если тут действует сигнальная система, — ответил Бёртон, — то мы могли бы выяснить это очень скоро, разумеется, при условии, что они не вылезли на берег и не спрятались в холмах.

— Что же мы будем делать, Дик? — спросила Алиса. — Если мы останемся здесь и будем их искать, мы не сможем попасть на «Рекс».

Бёртон с трудом сдержал себя, чтоб не ткнуть ее носом в желательность воздерживаться от повторения всем очевидных замечаний. Алиса все еще кипела, и не было смысла доводить ее до взрыва.

— Монат и Фрайгейт сегодня могут забиться в какую-нибудь дыру, а ночью выползти из нее и украсть другую лодку. Глупо даже пытаться изловить их. Нет, мы лучше попытаемся попасть на борт колесного корабля. А те двое когда-нибудь обязательно попадутся нам на дороге, и если это случится…

— Мы разорвем их на кусочки? — спросил Казз.

Бёртон пожал плечами и развел руками:

— Не знаю. У них есть выбор. Или они упадут мертвыми, или начнут врать. И пока мы не достигнем Башни…

И тут вмешалась Алиса, с глазами, затуманенными давней мечтой:

Велели мне вступить на ложный путь,
Ведущий вниз по дикому ущелью,
Чтоб Черный Замок, мне служивший целью,
Я потерял. Но гордость не дала мне повернуть
Туда коня. Он поскакал левей, где лишь светился чуть
Огонь надежды, хоть смерть корячилась за каждой черной елью.
Ведь я так долго странствовал по свету,
Что поиск мой — потеха для невежд —
Уже и мне не предрекал успехов, удач, добычи и надежд.
Еще вчера, мне мнилось, пересечь лишь эту.
Холодную гряду, и в тот же миг обманчиво прельстительное лето
Передо мной предстанет без одежд.
Теперь враги стоят и ждут упорно,
Чтоб конь мой рухнул, выбившись из сил,
А я — коленопреклоненный — у них пощады жалкой попросил.
Я ж им кричу, что гибель не зазорна,
И что рассудку вопреки, Роланд примчался все же к Башне Темной
И в мощный рог победно протрубил.

Бёртон усмехнулся:

— Браунинг признал бы… должен был бы признать… что обстановка на этой планете куда удивительнее, нежели в его фантастической поэме. Мне понятны твои чувства, даже если Браунинг и высказал их раньше тебя, Алиса. Отлично, итак, мы идем к Темной Башне.

— Я не понял, о чем говорила Алиса, — сказал Казз. — А вообще-то, каким образом мы попадем на борт того корабля?

— Если у короля Иоанна найдется для нас место, я предложу ему драгоценный подарок — наши «дармовые» Граали. Такой дар способен соблазнить даже самое бескорыстное сердце.

— А если мест у него нет?

Бёртон замолчал надолго. То, что стучалось в его мозг — чувство, будто он пропустил наличие тесной связи между агентами, — снова вернулось к нему в те минуты, когда Алиса читала стихи. А теперь он видел, или ему казалось, что видит ту вещь, которая так долго беспокоила его: цепь, связывающую всех агентов воедино.

Как они опознают друг друга? Ну, с Монатом проблемы нет, он не нуждается в особых знаках для идентификации. Но какой же тайный сигнал могли скорее всего использовать для идентификации другие люди-агенты?

Если б они обладали способностью неандертальца, то могли разработать негативный сигнал — отсутствие знаков на лбах своих коллег. Однако предположим, что у них такой способности нет. Спрюс очень удивился, когда узнал об оптическом таланте Казза. Хоть прямо не высказался, но по манере поведения можно было понять, что он в жизни не слыхал о такой штуке. По-видимому, для того чтобы определить или расшифровать эти символы, придавая им неизвестное Бёртону значение, использовались машины. Вероятно, это делалось в предвоскресительной капсуле или там, где находится их штаб-квартира.

Значит, раз они не видят символы невооруженным глазом, у них должны быть другие способы опознавания.

Предположим… Ну, просто предположим, ради удобства, что таким сигналом является дата смерти. Тот период времени, в который никакие земляне не воскрешались, во всяком случае на этой планете… Согласно Монату, Фрайгейту, Руаху и Спрюсу, такой датой является 2008 год.

А что, если дата неверна? Что, если она относится к несколько более раннему периоду времени, чем 2008 год?