Миры Филипа Фармера. Том 16. Дейра. Повести и рассказы

Ответ был прост. Стоило лишь взглянуть на гуманоидов, обитавших на других континентах Мелвилла. Правда, они очень мало общались с землянами из-за политики невмешательства, проводимой земным правительством. Эта политика требовала, чтобы ни одна звездная компания не имела дела с аборигенами, пока тех основательно не изучат антропологические экспедиции. Со времени колонизации Мелвилла прошло уже пятьдесят лет, а до изучения руки так и не дошли. Не было нужды. Самим ремохам разрешили поселиться на планете только потому, что мелвиллские туземцы, чья цивилизация находилась на уровне раннего средневековья Земли, не открыли их континента.

Тем не менее Голерсу казалось невероятным, что ремохи не удосужились потихоньку, втайне от всех, выяснить, не беспокоит ли уанерс местных жителей. Возможно, эти неразвитые туземцы уже решили для себя эту проблему.

Голерс оказался прав. Если бы ремохи не пытались замалчивать свои «проступки», они избавили бы себя от полувековых страданий, потому что народы по ту сторону океана уже тысячу лет как умели обращаться с уанерсом. Их метод лечения был грубым и с их уровнем развития медицины обычно приводил пациента к смерти. Но зато он обладал тем преимуществом — по их мнению, — что всегда убивал паразита.

Они искусственно вызывали у хозяина лихорадочное состояние. Не в силах выдерживать жар, уанерс медленно вытягивал свои нитевидные отростки внутрь желудка и сворачивался там в шар. Чтобы защитить себя от высокой температуры, он по всей поверхности шара образовывал восковидное покрытие. Когда и если лихорадочный жар спадал, находящийся в спячке уанерс сбрасывал с себя воск и снова пронизывал своими ветвящимися отростками тело хозяина. Но знахари, не дожидаясь, пока это произойдет, вскрывали желудок пациента и извлекали оттуда паразита.

Голерс, используя самое современное оборудование и весь комплекс знаний современной науки, прооперировал не одного туземца. Все операции кончались успешно — уанерсы были единственными, кто умирал. А потом настал день, когда он подверг операции Дебби и удалил ненавистного паразита. Через двадцать четыре часа он вошел в комнату, где она лежала на кровати.

Пораженный переменой в ее внешности, он остановился.

Он задал ей традиционный риторический вопрос:

— Ну как, чувствуем себя лучше?

— Мне кажется, я вот-вот взорвусь.

Он встревожился. Неужели уанерс оставил шрамы на ее психике?

— Вот дурачок! — засмеялась она. — Я имела в виду, что я вот-вот взорвусь, если ты сейчас же не обнимешь и не поцелуешь меня!

Она не взорвалась.

БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ

The God Business

Copyright © 1954 by Philip Jose Farmer

© перевод В. Серебрякова

Впервые за всю историю морскую пехоту США расстреляли из водяных пистолетиков.

Экран моргнул. Сцену сменила другая, но перед глазами у меня продолжало стоять увиденное.

В небе висело вздутое жаркое солнце, совершенно несуразное в штате Иллинойс зимой, и освещение для телескопических камер было превосходным. Полк морских пехотинцев в полном обмундировании, с автоматами и винтовками, позорно отступал перед толпой совершенно голых мужчин и женщин. Нудисты, смеясь и кувыркаясь, поливали вояк из игрушечных кольтов и бластеров. Тонкие струйки воды изящными арками взлетали над дулами винтовок и расплескивались по лицам.

И тогда закаленные ветераны бросали оружие и пускались наутек. Или стояли с глупым видом, слизывая капельки с губ. Голые победители брали побежденных за руки и уводили в тыл своего неорганизованного строя.

Почему морпех не стрелял? Очень просто. Патроны не взрывались.

Огнеметы, гранатометы, безоткатные орудия? А дрыном не пробовали?

Экран потух, зажегся свет. Майор Алиса Льюис опустила указку.

— Есть вопросы, господа? Нет? Мистер Темпер, может, вы поведаете нам, почему вы рассчитываете на успех там, где другие столько раз терпели провал? Мистер Темпер, господа, изложит вам голые факты.

Я поднялся с места. Лицо мое пылало, ладони стали липкими. Мне бы следовало посмеяться вместе с остальными над пакостным намеком майора в отношении полного отсутствия волос на моей голове, но почти четверть века не убила во мне стыд перед глянцем моего черепа.

Мне было двадцать лет, когда неизвестная докторам лихорадка едва не отправила меня на тот свет. Встал я с койки стриженой овцой, да таким и остался. Больше того, к парикам у меня стойкая аллергия. Так что у меня была причина для стеснения, когда прелестная майор Льюис решила проехаться по адресу моей сияющей макушки.

Я медленно направился к столу, за которым стояла эта дерзкая и, черт бы ее подрал, прехорошенькая девица. Приблизившись, я заметил, что сжимающая указку рука заметно дрожит, но решил не обращать внимания на этот явный признак гнева. В нашей миссии мы вынуждены будем работать вместе, и ни она, ни я ничего не можем с этим поделать. Кроме того, у нее тоже имелся повод нервничать. Деньки были тяжелые — особенно для военных.